Ma Griffe

#осенниймарафон 1927 История Arpège Lanvin связана с историей Chanel No 5. Именно "пятерка" шестью годами ранее сделала популярными абстрактные ароматы, узнаваемые аккорды которых были преломлены альдегидами. На волне популярности альдегидов и вышли Arpège, быстро став популярнее пятерки — стоили они меньше, чем Chanel. Духи были сделаны к юбилею дочери Жанны Ланван. Они украшены эмблемой марки, созданной Полем Ирибом в 1907 г., в центре которой — нежное материнское касание. В этом нежность и потаенная радость этой истории: едва ли не впервые духи дарили своему носителю не идею соблазнения или женственности, а говорили о материнской любви, тихой радости и невидимой связи. В Arpège парфюмер Андре Фрэссу спрятал летнее солнце. Оно свернулось во флаконе, но готово вырваться с каждым пшиком, чтобы осесть сияющими каплями на ткани, коже, заблестеть в воздухе. Arpège легкие, радостные и неистовые, как первый день лета в детстве. В них яблоки гулко падают на землю, вкусные ягоды легко находятся в высокой траве, жасмин ослепительно блестит в утренних лучах. В этих духах нет ни тени грусти, только бесконечное наслаждение, безопасность и покой, который способно подарить материнское прикосновение. Даже флакон Arpège из 80-х напоминает мне мамину помаду. Ее было интересно вытаскивать из косметички и которая пахла красотой, спокойствием и мягкой силой — казалось, это самая красивая и самая желанная вещь в мире.

#осенниймарафон 1927 История Arpège Lanvin связана с историей Chanel No 5. Именно "пятерка" шестью годами ранее сделала популярными абстрактные ароматы, узнаваемые аккорды которых были преломлены альдегидами. На волне популярности альдегидов и вышли Arpège, быстро став популярнее пятерки — стоили они меньше, чем Chanel. Духи были сделаны к юбилею дочери Жанны Ланван. Они украшены эмблемой марки, созданной Полем Ирибом в 1907 г., в центре которой — нежное материнское касание. В этом нежность и потаенная радость этой истории: едва ли не впервые духи дарили своему носителю не идею соблазнения или женственности, а говорили о материнской любви, тихой радости и невидимой связи. В Arpège парфюмер Андре Фрэссу спрятал летнее солнце. Оно свернулось во флаконе, но готово вырваться с каждым пшиком, чтобы осесть сияющими каплями на ткани, коже, заблестеть в воздухе. Arpège легкие, радостные и неистовые, как первый день лета в детстве. В них яблоки гулко падают на землю, вкусные ягоды легко находятся в высокой траве, жасмин ослепительно блестит в утренних лучах. В этих духах нет ни тени грусти, только бесконечное наслаждение, безопасность и покой, который способно подарить материнское прикосновение. Даже флакон Arpège из 80-х напоминает мне мамину помаду. Ее было интересно вытаскивать из косметички и которая пахла красотой, спокойствием и мягкой силой — казалось, это самая красивая и самая желанная вещь в мире.

#осенниймарафон 1925 Shalimar Guerlain выпускаются непрерывно с 1925 года, уже почти 100 лет, и марка не отказывается от них, хотя и меняет старичку наряды — наденет то кисточку, то красивую гравировку, то лимитированный флакон. Но суть остается: ванильные духи с амбровой подложкой, легким цитрусовым флером и смолами в самой глубине запаха. Shalimar не возникли ниоткуда: как и многие гениальные вещи, они стали апогеем уже существующей тенденции. Смолисто-ванильные духи с ориентальным флером выпускали и до Guerlain: достаточно назвать Emeraude Coty, в которых точно такая же структура, как и в Shalimar — легкий взрывной старт, нежное ванильное раскрытие и надежная смолистая подложка. Но в Shalimar есть что-то, чего нет в Emeraude — плотность и фактурность. Аромат Шалимара многослойный, но слои так плотно пригнаны друг к другу, что прочего воздуха в этих духах не остается. Они дышат только собой и любуются только собой — пышным ванильным запахом, который может легко развеяться нежной вуалью или плотно свернуться в смолистые капли. Визионерство этих духов в их полной самодостаточности. В Шалимаре Жак Гелен выстроил столь продуманную вселенную, что ее можно сотню лет развивать в разные стороны, придумывать новых персонажей и локации, обертона и повороты, оставаясь в рамках идеи. Пока все остальные духи живут в культуре и времени, Шалимар существует в пространстве абсолютной красоты. У Шалимара всегда было много красивой рекламы, но меня завораживает вот эта. Печаль изливается из труб, сигаретный дым рассеивается, соприкасаясь с утром, усталые красные глаза смотрят в другие — такие же. Момент совершенной печали, любви и вненаходимости: не в своем теле, не в своем времени и даже не в своем веке.

#осенниймарафон 1924 Cuir de Russie Chanel, в которых соединились древнее мастерство, русская эмиграция и новаторский облик женщины. Производство кож всегда было очень парфюмированной отраслью. Во многом духи в современном понимании появились именно для того, чтобы забить неприятный запах натуральной кожи и составов для ее обработки. В России такие кожи традиционно обрабатывали дегтем. А затем в конце 1910-х гг. во Францию хлынул потом эмигрантов, которые принесли свои традиции, свои ремесла и свои моды. Именно в 1924 — последний год привольной жизни русской эмиграции — Эрнест Бо, автор Chanel No 5, и выпустил свою «русскую кожу». Cuir de Russe пахнет непроглядной древностью. Деревянные срубы, прокопченные старинные церкви, хранящие в своих стенах запах ладана, давно иссохнувшие в труху травы, которые лечат от всех болезней, древние книги с расплывшимися от времени буквами. Оставленный в памяти отпечаток чего-то нутряного, что сложно ухватить, но с чем невозможно расстаться. И в то же время — бунт, рывок, манифест. Женщина Chanel отныне не была окутанной цветами и туманами: у нее появилось прошлое, в прошлом показались тайны, за тайнами проглядывала глубина. Эта женщина способна собрать в небольшой кожаный чемоданчик все свое прошлое и идти собирать себя заново — подобно тому, как это делали русские эмигранты. А еще с этими духами в парфюмерии оформились кожаные ароматы как самостоятельное направление.

#осенниймарафон 1922 Nuit de Noel Caron — злые духи, так нам рассказал Александр Вертинский. А еще Nuit de Noel посвящены Сочельнику — с елками, огоньками, вином и печеньем. Боковые линии парфюмерии мне всегда интереснее магистральных. У Nuit de Noel нет истории: они существуют в каком-то своем времени. У них нет предшественников и не было наследников. На первый взгляд — это шипр с бланком и амброй, на дне которого свернулась темнота. К ней продираешься сквозь душистые лианы, сквозь сосновый лес, сквозь тернистые заросли. Гибкие, хлесткие, не щадящие чувств духи. Они колют, режут, ослепляют темнотой. Но если побыть с ними чуть подольше, окажется, что финал этого непростого пути — где-то в маленькой комнате, наполненной запахами камина, дыма, глинтвейна и специй. Где вечный Сочельник и не страшна никакая тьма. Nuit de Noel умеют одарять терпеливых и открывать им другую сторону. Это духи про сказку столь древнюю и столь вечную, что она давно забылась. Остался лишь вечный поединок света и тьмы.

Айфон просто знает, с кем я тусуюсь на самом деле: пришелец (Alien Essence Absolue), агент провокатор (Agent Provocateur), несколько бабок (Mitsouko, Hana, L'Air du Temps), Иннокентий (Angel Innocent), Алла Пугачева (Alla Pugachova вон там, вдалеке). Не зовите меня на тусовки, если они не похожи на эту.