AnthropoLOGS

В типографию ушла автобиография Теодора Шанина «Стать Теодором» Теодор Шанин (1930–2020) — выдающийся британский социолог, профессор Манчестерского университета. Им был основан один из первых частных вузов в постсоветской России — Московская школа социальных и экономических наук («Шанинка»). Биография Шанина по событийности поразительна даже по меркам бурного ХX века: он родился в Вильно, ребенком пережил Вторую мировую, был выслан с матерью на Алтай, потом в Самарканд. После долгих скитаний он вместе с родителями смог выехать во Францию. В 1948 году, приписав к своим 17 лишние два года, он отправился воевать за создание Израиля. Потом переехал в Великобританию, где состоялась его академическая карьера. В книге автор рассматривает свой драматический личный опыт с философских позиций, исследуя то, что сам назвал бы метафизикой судьбы. Книга придёт из печати в середине октября, а пока на нашем сайте на неё можно оформить предзаказ со скидкой 25% .

​​Иногда коллеги не согласны с тем, что я называю события рубежа 1920-1930-х Нокдауном, вслед за известной статьёй Юрия Слёзкина, мол, действительно ли это было столь катастрофично для нашей науки? Приведу слова академика Василия Струве 1939 года, которыми он описывает эту атаку марристов на советских этнографов по горячим следам: Но этот бурный рост советской этнографии был задержан, когда в конце 30-х годов в руководство на этнографическом фронте проникли троцкистскобухаринские враги народа. Последствием их вредительской дятельности была сильная дезориентация на теоретическом фронте, которая на годы задержала развитие советской этнографии. Уже на совещании этнографов Москвы и Ленинграда, происходившем в 1929 г., эта группа вредителей пыталась ликвидировать этнографию как самостоятельную науку. Правда, тогда эта попытка не удалась, вредители еще не успели консолидировать свои силы. Осуществили они свои преступный замысел на всероссийском археолого-этнографическом сонещании 1932 г., когда они вычеркнули из числа самостоятельных научных дисциплин археологию и этнографию со всеми вытекающими отсюда последствиями. (Советская этнография, II, 1939) К этому времени марристов уже самих репрессировали, поэтому ругать их было можно. Но вот беда, последствия "преступного замысла вредителей" не удалось ликвидировать до сих пор, этнография (да и археология) всё ещё пристёгнуты к историческим наукам, а уж продолжился ли когда-ниубудь "бурный рост", или его задержка оказалась фатальной - судите сами... Фото: Василий Струве, смотрит как на троцкистскобухаринских врагов народа

Превосходный мультимедиа-проект посвященный Владимиру Арсеньеву, исследователю Дальнего Востока. Огромному наследию, которое он оставил в текстах. Удивительно, насколько неутомимые люди бывают. https://arseniev.rgo.ru/

Этническая карта Монголии. И без того очень маленькое население (3 млн. чел) для довольно большой площади, и микроскопическое в масштабах ближайших соседей - России и Китая, ещё и насчитывает некоторое количество меньшинств, в основном говорящих на монгольских языках, но второй по численности народ Монголии - казахи. #ялюблюкарты

😂

​​Много отличных цитат насобирал Алексей Миллер в "Нации", на этот раз чудесное за авторством Михаила Каткова: Πрилагать принцип национальности там, где он ведёт к разъединению, было бы противно закону исторического прогресса, но его должно прилагать везде, где он может скреплять политическое единство. Нация не все равно, что племя и даже не все равно, что народ. Нация есть понятие политическое. Только история, только продолжительная политическая жизнь способна вырабатывать нации, и чем политическая жизнь богаче, тем крепче бывает национальное единство... Вот это применение, которое принцип национальности должен получить в нашей политике. Что здесь собственно интересного? Катков (в 1863 году!!) пишет что принцип национальности можно применять, а можно и нет, и можно выбирать, где его применить. И вообще, нации не из палеолита росли, а складываются в процессе политической жизни! Да, охранители раньше были - не чета нынешним, гиганты, а нынешние могут только писать, что конструктивизм либералы с масонами придумали 🙈

Интересные новости из Франции, там в журнале Archives de sciences sociales des religions вышла подборка статей, посвященная российской православной религиозности: Маркирование пространства: российская православная политика самоутверждения. В подборке под редакцией Жанны Корминой и Детелины Тошевой есть Сергей Штырков про верующих и археологические раскопки в Северной Осетии, Вирджини Ватэ про православие на Чукотке, Екатерина Мельникова про память и религию на Валааме, собственно Жанна Кормина про царские крестные ходы, Надежда Рычкова про практики освоения городского пространства общиной Страстного монастыря и Кати Русселе про собор святой Екатерины в Екатеринбурге и дискуссии об общественном благе. К счастью, журнал опен-ассесный и читать можно прямо на сайте, ну или скачать! 👓

​​Продолжим критическое рассмотрение франшизы Александра Волкова Волшебник Изумрудного города. На этот раз моё внимание привлек гендерный аспект. Все хорошо знают сюжет заглавного произведения, которое у Волкова повторяет оригинал Фрэнка Блума: девочка Элли там главная героиня, она помогает разным персонажами, вдохновляет их идти к своей мечте, побеждает двух ведьм и ворох самых разных злодейских существ. Последующие части широкой публике известны хуже, и больше по главным проблемам, с которыми пришлось столкнуться, проблемы обычно помещены в заголовок. Должно быть, девочка Элли и там оставалась главной героиней и пробеждала все эти неприятности? Как бы не так! На самом деле, стоило Волкову отойти от сюжета Блума, как он тут же отодвинул в сторону и девочку, и поставил на передний план мужских персонажей: одноногого дядю Элли - моряка Чарли Блэка (тот добродушно подавляет своей находчивостью всех окружающих в любой части франшизы, где появляется), потом брата Фреда, потом вместо Элли в волшебную страну направляется её сестра Энни, но тоже не одна, а с другом Тимом, а потом и с Тимом и с Чарли, в общем, к "Желтому туману" Энни не более чем талисман франшизы, и ей приходиться выпрашивать у Чарли право хоть как-то поучаствовать в борьбе со злой колдуньей. При этом, что Элли, что Энни, довольствуясь довольно пассивной ролью, ещё и наделяются Волковым гипертрофированно "женскими" чертами, например, питают страсть к драгоценностям и украшениям. Добавлю, что во франшизе в принципе почти нет ярких женских персонажей, на фоне десятков и сотен проработанных мужских. Из антропоморфных женщин известны: мать Элли, которая обычно выступает в одном тандеме с мужем, кухарка Фрегоза в фиолетовом дворце (комический персонаж), две добрые феи, доставшиеся в наследство от Блума, и фея Арахна, которая персонаж отрицательный. Зато мы знаем кучу имён королей, главарей, предводителей отрядов, докторов, стражников и бог знает ещё кого. Более-менее главная роль только у вороны, которая в последних частях возможно даже более центральный персонаж, чем девочки из Канзаса. У Блума, конечно, тоже было много книг после первой, самой известной, однако там вполне себе царит гендерное равенство: Дороти продолжает оставаться важным персонажем, иногда появляются и другие, мужские, но женские тоже появляются, например, в Изумрудном городе правит процесса Озна (чудовищно! Представляю как бы у Волкова эта процесса формировала регулярные армии из птиц и жевунов и проводила массовую профилактику эпидемий!) В общем, то ли идя навстречу читателю (писатель внимательно просматривал их письма), то ли по какой-то внутренней склонности, Волков совершенно перекраивает гендерный баланс героев, и из волшебной сказки про храбрую девочку он делает свою франшизу чем-то средним между Жюлем Верном, Стивенсоном и фильмом "Москва-Кассиопея" с типичными мужскими персонажами. Возможно это было связано с тем, что у него было двое сыновей; или просто Волков - патриархально-консервативный традиционалист... шучу, но почему тогда!

На днях получила рабочую рассылку со списком из 35 статей от Всемирного совета антропологических ассоциаций как «наиболее значимых и представляющих интерес для более широкого круга специалистов». Просмотрела список, согласна с мнением канала AnthropoLOGS, что «акцент сделан на антропологию за пределами крупных западных научных центров». Но я все же отмечу публикацию, которая вышла не за их пределами, однако касается коренных сообществ Сибири и очень важных для меня сейчас вопросов анализа и представления в научных работах знаний и действий наших индигенных собеседников. Статья “Buying a God in Paris: Cultural Hybridity in the Thinking of Yuri Vella, Forest Nenets Intellectual”. Journal of Ethnology and Folkloristics 16(2): 22-42.  Авторы Toulouze Eva, Liivo Niglas, Laur Vallikivi В статье на материалах работы с поэтом и писателем из лесных ненцев Юрием Вэлла* рассматриваются различные практики, связывающие сибирский индигенный, европейский христианский и советский миры неожиданными способами. В центре работы обсуждение эпизода превращения картины "Мадонны с младенцем" (а точнее открытки, купленной в Нотр-Дам-де-Пари) в "ненецкого бога" (или некоторого идола?), который произошел в Париже за полгода до смерти Юрия. Перед этим авторы представляют краткую биографию Юрия Вэлла и описывают несколько других эпизодов, связанных с "сильными вещами" – старинными или новыми, создающимися прямо перед исследователями или даже с их помощью. Эпизод с ритуалом и "Мадонной с младенцем" в Париже описан, как говорят авторы, в технике "насыщенного" (или "толстого") описания (thick description). Затем его комментируют с разных сторон, обсуждая, что это говорит "о понимании Юрием личности (personhood) и агентности, о его отношениях с божествами и другими людьми" и как это объясняет переплетение анимистских понятий и христианских элементов в его религиозном мышлении. Мне понравилась скурпулезность, с которой описан главный, вынесенный в название эпизод, а также некоторые другие. Понравились "подвешенные" вопросы в попытке проанализировать как будто случайно брошенные фразы типа "вот так мы равзлекаемся" в ситуации с изготовлением по сути руками исследователей "нового бога" из дерева. В силу воспаленного интереса к статье, над которой сейчас работаю, все время подбивает искать общее у таких современных научных текстов с художественными рассказами советских этнографов, которые в силу научного канона того времени вмещали в себя своеобразное "насыщенное описание", которому не было место в академических публикациях. Вот в рассказах Юрия Симченко очень многие эпизоды описаны подобным образом, per se. Надеюсь, такие источники совсем скоро будут встроены в исследования по истории и социологии науки. *Юрий Вэлла (1948–2013) – лесной ненец, поэт, публицист, общественный деятель. Окончил Литературный институт им. М.А.Горького. Был охотником, рыбаком, приемщиком рыбы, печником, звероводом, заведующим Красным чумом, воспитателем в интернате, председателем сельсовета. Член ассоциации «Спасение Югры», основатель и директор этнографического музея под открытым небом в Варьегане. Редактор и издатель газеты «Наша жизнь». Автор книг книги «Белые крики», «Вести из стойбища», «Охота на лебедей» и «Триптихи», «Поговори со мной: книга ненецкого студента и для того, кто хотел бы послушать ненецкую душу» «Земля Любви: диалоги». Писал на трех языках – русском, ненецком и хантыйском.

Восхитительно! "Главным достоинством карельских мужчин были пояс и борода". Ну а коренной народ  Webсов - это просто прорыв, будущее этничности в киберпространстве, конечно же 😂 (Из канала Север/мифология/руны)