Tales of Miensk

Часто замечаю в городе таблички с надписью «страж места» и указателем. Знаю, что это про полицию. Но каждый раз почему-то представляю, будто где-то там в указанном направлении обитает древний дух, который защищает место от зла. Может быть, это память о стражнике, который когда-то бродил здесь, бряцая доспехами, и забыл перестать бродить. Или языческое существо, урбанизированное еще в Средневековье. Или ангел с костельного барельефа. Наверняка именно благодаря таким стражам Краков ощущается спокойным и благополучным. Только я, в моей вечно черной одежде, с моей неустроенностью и склонностью думать мрачно, не вписываюсь в прозрачный сентябрьский пейзаж. Надеюсь, страж места меня не заметит. #жыццё

Что ж, мы переехали. Я в новом городе, в новом жилище, слегка в растерянности. Быт пока не налажен, рутина не сформирована, попытки поставить все на рельсы незаметно высасывают силы. Дождливо. По ночам с балкона тянет подопрелым холодом — полузабытый запах осенней ночи в средней полосе — и сладкими ароматическими свечами, которые обильно жгут соседи. Иногда слышно, как вдали идут поезда. От этого страшно уютно. Интересно, это всеобщая поездная магия или что-то личное, связанное с летом в деревне и электричками за картофельным полем? По утрам меня будит рычание мусоровоза. Вдали тонко гудит поезд, и мне спросонья представляется, как неуклюжий мусоровоз смотрит жадными фарами вслед поезду, уносящемуся в рыжеющую даль, и мечтает о невозможном. Потом вздыхает и снова берется за свой тяжелый, но необходимый труд. Рассказываю об этом В. — В. говорит, что я смешная. Очевидно, надо срочно перестать прислушиваться к поездам, присматриваться к отражению моих пыльных кед в незнакомом зеркале — в прихожей полумрак — и взяться за письмо и фотографирование. Хочется про многое рассказать. Наверное, про чересчур многое. Мысли разбегаются, им не хватает четкости. Есть же такое, что писательство похоже на формирование звезд? Из кружащегося облака всего-всего должно сложится округлое тело истории (а еще сверхгиганты-романы обычно менее плотные, чем карлики-рассказы, и интересно подумать про светимость). #жыццё #протексты

Иллюстрации, как обычно, не поместились. #посмотреть

Одно из самых счастливых моих убеждений, противостоящих мрачноватому (но освобождающему) «безопасности нет», такое: каждому потерянному человеку мир посылает собаку (но иногда это кот). Мы встретили Мики, когда только приехали к морю и поселились с друзьями в старом доме со скрипучими стульями и газовой батареей. На улице стоял самый холодный за столетие апрель, часто шел дождь, глухо гудело море. Мики — хозяйская собака — обитал в будке на улице и пробовал быть сторожевым псом. У него не получалось. Я видела в окно, как он украдкой забирается на качели в саду и покачивается, свернувшись клубком. Думаю, Мики чувствовал, что рожден для дома. Сначала он проник к нам на кухню, потом просочился в гостиную, улегся под батарею и там поселился. Про то, как хорошо мы жили вместе, — рассказ «Четверо в доме, и пёс с ними» (текст, аудио). Прошло больше двух лет, мы много раз навещали Мики и ходили с ним к морю, он носился за волнами и лез на руки — мокрый, весь в песке. Потому что каждому потерянному человеку дается собака, иногда мокрая в песке, иногда кот. Перед отъездом навестили Мики еще один непоследний раз. #жыццё

На крыше соседней пятиэтажки спят чайки. С поджатыми лапками они похожи на белые хвостатые мячики, и крыша кажется доской для какой-то приморской игры. Вспоминаю, как два года назад, когда мы (я, В. и несколько наших друзей) только поселились в Батуми, мы мечтали об осени: туристы разъедутся, город опустеет и стихнет, мы будем собираться по вечерам, читать вслух и ходить к штормовому морю в огромных дождевиках. Получилось не совсем так. Жизнь, особенно в эмиграции, полна трудностей и периодов меланхолии, когда сидишь целыми днями в комнате, а дождь идет и идет и в вентиляции гудит ветер. Но мы действительно читали по вечерам, жгли свечи в ветвистом канделябре и ходили к морю во время больших штормов. Я много писала в углу маленького кафе «Ориентал», где зимой топилась буржуйка. По легенде название «Батуми» произошло от греческого слова «батус» — «глубокий», глубоким это место и ощущается. Впадиной, защищенной от внешних ветров. Скоро мы уедем. Мало пишу, потому что трачу много времени на вещи, документы и то, что вроде бы называется anticipatory anxiety (тревога предчувствия?). Думаю про скорую осень, и мне трудновато поверить в опадание листьев, первый снег и пуховики. Непонятно, как смотреть лешему в шары, зная, что его история скоро закончится. Я должна ему сказку. #жыццё

Вчера в Батуми был страшный приморский ливень. Вода стеной обрушилась на враз потемневший город, на стройку и подъемные краны, и невозможно было поверить, что небо еще недавно удерживало такую тяжесть. Улицы опустели, только мокрый ребенок прыгал в луже у подъезда, поднимая вокруг себя вихри брызг. В некоторые моменты как будто вшита вечность. Кажется, что фрагмент реальности угодил во временную выбоину и останется там навсегда: дождь, детство, пустая улица, в туче горят огни подъемных кранов, лето никогда не закончится. #мир

После новой публикации самое время поговорить об отказах. Впервые я отправила свой текст на опен-колл весной 2023-го. То есть относительно недавно. До того мне казалось, что я не готова, что мои тексты недостаточно хороши. Мне и тогда, весной 2023-го, казалось, что мой текст недостаточно хорош, и, может быть, если бы не эмиграция, не потеря работы, не экзистенциальный кризис и частые мысли о конечности жизни — я бы и тогда не решилась. Мой синдром самозванца так велик, что заслоняет мне солнце. Но тогда мне казалось, что мир рушится и нет времени кроме сейчас. И я решила, что примерно год буду отправлять свои тексты куда смогу, молча, без отговорок и ожиданий. А потом сделаю выводы. Кстати, первым текстом, который я отправила на опен-колл, был «След», который позавчера вышел в «Нате». Тогда он оказался в лонг-листе, но не попал в финальную десятку. Потом было несколько отказов и много тишины. Как-то раз письмо с отказом (насчет «Женьки») пришло вечером, когда я ужинала с друзьями в кафе. Я вышла в туалет, заперлась в кабинке и пару минут плакала. Потом умылась и пошла веселиться. На мне было красивейшее черное платье с голой спиной. В таком нельзя быть малодушной. И только осенью что-то начало получаться, причем быстро. За пару месяцев я получила несколько положительных ответов, в том числе относительно текстов, которые уже были кем-то отвергнуты. Так с тех пор и происходит: одни и те же тексты где-то берут, а где-то нет («Женьку» — до сих пор нигде нет). Вот вроде бы очевидный, но постоянно вылетающий из головы вывод: отказ ничего не говорит о качестве текста. Ничего. У редактора может быть миллион не связанных с литературой причин, чтобы отказать, свой субъективный вкус, свое чувствование проекта, над которым он работает. Отказ — это даже не оценка (но и откровенная оценка чаще всего ничего не говорит о качестве текста). Важно это помнить, в любой непонятной ситуации сохранять спокойствие и верить себе. Надеюсь, моя история кого-то поддержит. А заодно поможет мне самой перестать сомневаться и разослать уже новые рассказы по журналам. #протексты

Пока я чудовищно долго (пять бесконечных температурных дней, а ведь есть еще ночи) болею в нашей чаячьей башне и почему-то не выздоравливаю, в «Нате» вышли два моих текста — «Забыла» и «След». Оба я здесь уже в разное время показывала, но покажу еще раз, тем более что есть иллюстрация — то ли глинтвейн, то ли южная ночь с гигантскими звездами-апельсинами. Вот.

Всегда любила заглядывать в чужие окна. А вы? Помню, как мы с другом гуляли по вечернему Минску зимой и играли так: один из нас показывал на окно, а другой придумывал историю о том, что за жизнь за ним притаилась. Окно могло быть близким, с кактусом на подоконнике и силуэтом холодильника в глубине, или далеким: вон что-то светится в тумане на самом верху многоэтажки. История могла быть бытовой — про подростка, который любит хоккей, или влюбленных, которые лежат на полу и слушают The Cure. Или фантастической — про вампиров, летучих котов или ожившую плесень, отвоевавшую у хозяев жилье. Вспомнила об этом и думаю, не оттуда ли пошла моя лоскуточная проза — маленькие истории, которые появляются и исчезают, как сны. И можно ли как-то остаться в одной из них, за одним из окон, и написать наконец роман. В Батуми я часто примерно так же смотрю на море. Иногда спонтанно, а иногда, когда меня слишком высушивают эмигрантские трудности, намеренно, чтоб пространство перестало делать вид, что оно кусок пластмассы, и заговорило. Думаю про жизнь на огромных кораблях, которые возят грузы, или на рыбацких лодках. Или про турчанку, которая торгует фруктами на набережной и мечтает стать русалкой, и русалку, которая мечтает торговать фруктами на набережной, а выгуливать рыбу в волнах. Помню, как в детстве мне говорили, мол, не считай ворон. Я верила, что у меня есть опасная склонность заниматься ерундой. Теперь верю, что любая ерунда может оказаться полезной, если правильно ее использовать. #жыццё #протексты

У меня замкнутый характер, я боюсь публичности. Как-то, объясняя, почему почти все мои платья черные, я сказала, что в светлой или яркой одежде становлюсь слишком легкой целью для снайпера. Конечно, я не думаю всерьез, что могу заинтересовать снайпера, но как еще передать то чувство небезопасности, которое я испытываю, когда бываю заметной. Не очень умно с моей стороны было полюбить дело, которое подразумевает хоть какую-то да публичность. Часто меня охватывает какой-то спазм затаенности. Он принимает разные формы. То я думаю: слова не имеют силы, так зачем вообще что-то говорить? То, наоборот, меня точат суеверия из детства: расскажешь — не сбудется. А иногда (если чего-то наслучалось, нашумело вокруг) меня как облако накрывает настолько всеобъемлющая тишина, что говорение кажется чем-то физически недоступным, вроде полета. Каждый раз приходится сопротивляться этой непонятной силе, чтобы продолжать жить так, как я хочу. Наверное, нет людей без внезапных внутренних оврагов. В. боится высоты, в горах с ним нужно быть бережней и не предлагать канатных дорог. Я боюсь публичности, невозможности удержать прекрасное (то есть, наверное, энтропии) и мотыльков. Психолог как-то сказала мне, что я должна поверить наконец в безопасность — и тогда моя жизнь станет лучше. Но по-моему это сильно смахивает на самообман, особенно сейчас. Мне помогает обратное — смириться с тем, что безопасности нет. Даже в самой глубокой норе, зарывшись в листья, я не спрячусь от всего. Значит, нет смысла прятаться. Если, конечно, вокруг нет мотыльков. #жыццё