Post finitum

Частный пример невозможности сосуществования: это изображение слишком тесно для двоих: или Я, или ОНА.

Чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц. Чем меньше сказано, тем больше сказано. Или легендарное из Канта: «...аббат Террасон говорит: если измерять объём книги не числом листов, а временем, необходимым для того, чтобы её понять, то о многих книгах можно было бы сказать, что они были бы значительно короче, если бы они не были так коротки. Но, с другой стороны, если добиваются понятности пространного, но объединённого одним принципом целокупности спекулятивных знаний, то с таким же правом можно было бы сказать: некоторые книги были бы гораздо более ясными, если бы их не старались сделать столь ясными». Я услышал такую формулу:

Красное знание — это сосуществование всего.

Но запомнил её иначе:

Красное знание — это сосуществование всего со всем.

Что такое в этом контексте «красное знание» вне последующего словарного разворачивания не столь важно, да и как-то интуитивно понятно. К тому же, «это слово само по себе есть бессмысленный звук, одно лишь имя. Только предикат говорит, что есть он, т. е. наполняет его [содержанием] и сообщает ему смысл». («Феноменология духа») И! На первый взгляд, вторая формула избыточна: «всё» уже как понятие рассчитывает охватить полностью область сущего. «Всё со всем» = масло маслянистое. Но, на самом деле, это очень важная ремарка, завершающая драматургию первой фразы. Обе они, конечно, являются не столько определениями, сколько лозунгами и императивами. Призыв к сосуществованию — это некая левая артикуляция политического желания взамен таких операций, как исключение, порабощение, ассимиляция и т.д.. Но! Сосуществовать всё не может. Есть такие сущие, которые концептуально несовместимы. Пример на пальцах: Яхве («да не будет у тебя других богов пред лицем Моим») и Аллах. «Сосуществование всего» — это множество всех множеств, на которое, как известно, накладывается теоретический запрет. Но оно в этом смысле не только невозможно, но ещё и противоречиво, будучи тотальностью — новым ноевым ковчегом, в котором места хватит всем, — в контексте левой критики любых проектов тотальностей, которые, как поговаривают, коллапсируют то в концлагерь, то в гулаг. Но! Это противоречие (опять Гегель: «Противоречие — вот что на деле движет миром <...> [но] противоречием дело не может закончиться») есть орудие спасения от другого противоречия другого вида тотальности. Без этого противоречия — между заявкой на тотальность и критикой тотальностей — система притязала бы на привилегированный статус консистентной, полной, проще говоря, истинной системы (в отличие от всех других, отвергаемых как некорректные). Таким образом, противоречие тотальности 1 (быть тем, что отвергаешь) освобождает от схлопывания в противоречие тотальности 2 (быть полной системой без изъяна). Тут-то и стоит вспомнить о тавтологии «всего со всем». Этот излишек есть свидетельство о внутренней разорванности означающего внутри самого себя: «всё» не может охватить всё, и более того, эти «всё» (множественное число уже любопытно и напоминает парадоксы разговоров об «Едином», противящемся статусу предмета речи, ибо речью вводится многое (как минимум различие субъекта и предиката и того, кто проводит это различие, то есть говорящего)) отличаются: есть различные способы тотализаций, несовместимые и невсеохватывающие. ВСЁ «»

У меня новый домашний питомец. Как назовём?

Нет времени объяснять, что тут происходит: ФНАН ФНАН Можете погадать в комментариях, что значит эта надпись. Первая версия: Мама, я не люблю ФСИН?

Вообще, меня никогда не интересовали социальные инклюзивные проекты с, так сказать, сентиментальной стороны дела. Я мог лишь абстрактно поддерживать их, в том числе как реализацию интеллектуальных добродетелей: полифоничности, признания принципиальной незавершённости дискурса, трансверсальности и так далее. На практике же я смог пережить простую мысль: коммуникация в такой группе не является какой-то специфической (патерналистской или снисходительной, например, как можно было бы подумать), а , напротив, эталонной в своей нормальности; настолько нормальной, что обыденная коммуникация уже оказывается ненормальной: спесивой, грубой, монологичной, закрытой. Если человек что-то не хочет, ты его не заставляешь, но каждый раз приглашаешь; всегда даёшь обратную связь, хвалишь, подбадриваешь — разве такие паттерны не являются необходимыми для любого общения? Вот характерный пример: мне предложили украсить деревянный куб и, опережая мою тревогу от ответственности за задание, подсказали: «Это невозможно сделать неправильно». Я всегда боюсь ляпнуть трюизм. Мне всегда кажется, что каждая реплика должна быть уникальной и что говорить следует только тогда, когда не можешь не сказать. Эта вредная мысль выражена и этико-экологическим художественным императивом: «Если можешь не писать/рисовать/снимать — не пиши/рисуй/снимай». Но общение не строится так, что каждую секунду за тобой ходит невидимый писарь, который потом на Страшном Суде зачитает с адвокатского кресла каждую твою свежую и оригинальную мысль и обвинит во всех твоих банальностях. Вот, где точно нужно сбросить господство принципа достаточного основания, так это в коммуникации. Самый яркий пример того, как мне показали, как можно не бояться трюизмов и играть ими: я спросил подругу:

— Какая у тебя фамилия? — Плетнёва. — У меня одноклассница в начальной школе была Алёна Плетнёва. И у вокалистки группы «Винтаж» тоже фамилия Плетнёва. — Я тоже знала человека с фамилией Плетнёв. — Кого? — Моего отца.

Я занимаюсь в художественной мастерской с людьми с аутизмом и ДЦП, и одна девушка нарисовала нашу с ней свадьбу и написала письмо:

Делюсь с вами ссылками на все наши с Сашей Уздой передачи "Радио Свабода" на данный момент. МЕНАРХЕ — проба пера, пьянство, общение со зрителями, рефлексия о свободе в два рыла, моего и Саши ПРИХОД В ЛЕС — передача под водочку на расстоянии с великим Парамохой, профессиональным магом и математиком, живущим отшельником в лесу СМЕНА ПАРАДИГМ — душеспасительная беседа с философом Аллой Митрофановой о самоорганизациях, знакомстве с Гваттари, искусстве и чем только не АЛЕК ПЕТУК: (НЕ)ВОЗМОЖНОЕ СОВПАДЕНИЕ — беседа с практиком_коинсидентологии Алеком Петуком, реализованным(?) художником, зайцем и самым деликатным гостем на свете поддержать передачу: 2202201001387683 \фото из личного архива Полины Музыки\

Завтра, 11 июня в 17:30, приглашаем на очередной психомагический сеанс от «Радио Свабода». В этот раз начинаем раньше, потому что география наших голосов пересекает часовые пояса и следующий наш гость из Сибири. Знакомьтесь: Глеб Сегеда, Асебия. Асебия, Глеб Сегеда — киновед, куратор фестиваля любительского кино ВНУТРИ, автор ЛЕГЕНДАРНЫХ пабликов From Outer Space и zen xiu, а главное — расхититель синематических гробниц в поисках всеми утерянных фильмов. Именно он и команда кинодетективов-медиаархеологов отыскали Святой Грааль российского lost media — авангардную феерию из 90-х Антифауст о возвращении падшего ангела Гильберта на Землю, чтобы убить собственную дочь, и советский хоррор Час Оборотня. Итак, всё, что вы хотели знать, но боялись спросить, о: lost media, параллельном кинематографе, советском научном/экспериментальном/эксплуатационном кино, якутском кинематографе, практиках кинолюбительства, рекламных роликах регионального телевидения, низовых клубах и самоорганизациях — в общем, о всём самом тайном, маргинальном и невероятном, связанным с кино, но раскрывающим само бытие — в программе «Радио Свабода» с её режиссёрами Полиной *узыкой и Александром *здой. Жили-были, ходили в кино, наконец пионерами были. Зазевались, да – эх! – на говно белоснежной туфлей наступили.

И бэкстейдж:

Галерея избранных портретов: