Female city

🤔 Перевод книги «Красота и мизогиния» Шейлы Джеффрис закончен! Из описания книги: Следует ли включать западные косметические практики, от губной помады до лабиопластики, в понятие вредных традиционных/культурных практик, принятое Организацией Объединенных Наций? Исследуя роль распространенных практик красоты в нанесении ущерба здоровью женщин, создании половых различий и принуждении к почтительности женщин, эта книга доказывает, что следует. В 1970-х годах феминистки критиковали повсеместные методы красоты, такие как диеты и депиляция, но за последние два десятилетия жестокость западных практик красоты стала гораздо более суровой. Сегодняшние практики могут требовать разрыва кожи, пролития крови, перестановки или ампутации частей тела. Некоторые «новые» феминистки утверждают, что практика красоты больше не является угнетающей, поскольку женщины могут «выбирать» ее. В этой книге мы попытаемся понять, почему практики красоты не только не исчезли спустя 30 лет после появления феминистской критики, но и во многих отношениях стали еще более экстремальными. Исследуя повсеместное использование макияжа, женоненавистничество моды и обуви на высоких каблуках, а также рассматривая роль порнографии в создании все более популярных практик красоты, таких как грудные имплантаты, депиляция гениталий и хирургическое изменение половых губ, «Красота и мизогиния» пытается объяснить, почему вредные практики красоты сохраняются на Западе и стали настолько дикими. Она рассматривает индустрии косметической хирургии и пирсинга/разрезания тела как формы членовредительства по доверенности, в которых хирургини и пирсерши выступают в качестве доверенных лиц, причиняющих вред женскому телу. В конце работы рассматривается вопрос о том, как можно создать культуру сопротивления этим практикам. Я крайне и настоятельно советую эту книгу к прочтению всем, кто так или иначе вовлечена в современные практики красоты. Я искренне надеюсь, что эту книгу прочитают хотя бы частично все, кто считают отказ от практик красоты неважным и вторичным вопросом. А также все, кто за красотой не гонится, чтобы узнать, как много женоненавистничества смогли обойти стороной. Шейла славно постаралась, собрав и проанализировав такие материалы, после прочтения которых от вида каблуков, макияжа, губной помады, пирсинга и прочих вредящих штук можешь только с ужасом содрогнуться. 😊 Участницы: Female City Сестры Лилит Lesbenbibliothek m. ascending Изабелла Ульянова Полина У. Ира С. Надеюсь на поддержку и помощь в распространении!

Очередная подборка кино #чтопосмотреть с феминистическим уклоном (большая часть фильмов автобиографические)

Карта с небезопасными местами для женщин. Проект «Попутчица» создали интерактивную карту, на которой отмечены небезопасные места для женщин. Она поможет женщинам избегать этих мест ради безопасности. https://companionaid.org/ Female city

Вторая часть перевода 4 главы из книги "Антиоргазм" https://telegra.ph/Proval-dvizheniya-za-osvobozhdeniya-geev-perevod-2-chast-09-11 Female city

Я продолжаю переводить книгу "Антиоргазм" Шейлы Джеффрис. Начала переводить 4 главу https://telegra.ph/Proval-dvizheniya-za-osvobozhdeniya-geev-perevod-1-chast-09-08 Female city

Розалин Майлз — «Кто готовил тайную вечернюю?» Female city

Наиболее эффективно этот тезис продвигает Эвелина Гиобб (Evelina Giobbe, 1991) в «Проституция: покупка права изнасиловать». Она считает, что как форма сексуального насилия проституция больше всего похожа на изнасилование в браке. Она полагает, что во многих отношениях проституция больше похожа на традиционный брак, чем на трудовую занятость. В отличие от трудового контракта, традиционный брак и проституция основаны на владении женском телом и на безусловном сексуальном доступе к нему. На самом деле, законы о сексуальных домогательствах защищают работниц именно от подобных притязаний на сексуальный доступ. [ibid., p. 143] Гиобб определяет традиционный брак как долгосрочное частное владение со стороны одного мужчины, в то время как проституция – это краткосрочное публичное владение множеством мужчин. Проституция – это сдача женщины в «аренду», а не передача в постоянную собственность (ibid., p. 144). В проституции, утверждает она, «преступления против женщин и детей превращаются в коммерческое предприятие». Эти преступления включают изнасилования детей, когда мужчина использует несовершеннолетних проституированных девочек, избиения, когда проституированная женщина участвует в сценах садомазохистского секса, сексуальные домогательства и изнасилования, «когда проститутор заставляет женщину подчиняться его сексуальным требованиям в качестве условия “занятости”». Согласно анализу Гиобб, передача денег не превращает совершаемые акты насилия во что-то другое: «То, что проститутор дает деньги женщине или девочке за то, что она терпит эти действия, не меняет того факта, что он совершает сексуальное насилие над детьми, изнасилования и избиения, это лишь позволяет переопределить эти преступления как проституцию» (ibid., p. 146). Она приходит к выводу, что проституция – это коммерция на сексуальном насилии и неравенстве и цитирует Филиппу Левин, которая провела опрос по проституции во Флориде для Верховного суда штата, и пришла к тому же заключению. «Если определить существование проституции как проявление психосоциального и социо-экономического принуждения… то практически и символически проституция является формой коллективного изнасилования, и это не простая фигура речи». [ibid., p. 159] Проституция, по словам Гиобб, «является сексуальным насилием, потому что женщины подвергаются половым актам, которые, если бы они были совершены против любой другой женщины в любом другом контексте, были бы названы насилием или, по меньшей мере, нежелательными и принудительными» (ibid., p. 159). Кэтлин Барри определяет секс, который мужчины покупают в проституции, как «точно такой же секс, который они получают в результате изнасилования – полностью односторонний секс, который производится над телом женщин, при этом женщины не существуют для этих мужчин как люди, и мужчины полностью их контролируют» (1995, p. 36). Female city

Диана Рассел (Diana Russell, 1995) проанализировала одно из интервью, которые она проводила с жертвами инцеста в ЮАР, чтобы показать, как подобное насилие может с легкостью подготовить детей к проституции. Ее анализ называется «Создание шлюхи». В нем 23-летняя женщина идентифицирует себя как «шлюху». К сексуальному насилию ее долго готовил ее дед, и, как указывает Рассел, опыт этой женщины показывает, насколько иллюзорен «выбор» проституции для некоторых жертв насилия. В первую очередь, к проституции ее готовил тот факт, что дед платил своей жертве за секс: «Если я делала с ним что-то сексуальное, он давал мне конфеты, чипсы, мороженое или деньги. В конце концов, я поняла, что надо делать, если я хочу получить что-то подобное». (ibid., p. 80). Когда она стала старше, она научилась получать то, что она хочет, соглашаясь на сексуальную активность. «В течение последних 3 лет наших отношений, я начала чувствовать, что я в них за главную. Например, когда я видела, что у него встал, то я говорила: «Ну хорошо, давай по-быстрому» или «Я не готова. Давай, сначала сходим в магазин». [ibid., p. 81] Были и другие элементы насилия, которые напрямую готовили ее к проституции. Ее дед научил ее сидеть, широко расставив ноги, и воспроизводить действия точно по порнографическим журналам. Влияние такого обучения на ее взрослую жизнь привело к тому, что она все еще ожидает, что «мужчины должны платить за секс». В другом интервью Лара говорит о своем опыте: «Если бы мне нужно было описать себя одним предложением, я бы сказала: «Я – шлюха». Не могу сказать, кто такие шлюхи, но образ, который у меня есть, это женщина, которая полностью доступна» (ibid., pp. 85–7). Она считает, что если бы она не вышла замуж, то она бы стала проституткой, потому что: «Секс с множеством мужчин меня нисколько не смущает. Я очень хороша в сексе, так зачем же этому пропадать? Я могу с тем же успехом дать его как можно большему количеству мужчин. То, что я хороша в постели, всегда было моей идентичностью… Я знаю все секреты мастерства…» [ibid., p. 81]. Проституция как коммерческое сексуальное насилие За последние десять лет феминистские активистки и исследовательницы начали по-другому рассматривать связь между проституцией и сексуальным насилием. Вместо того, чтобы указывать только на то, что большой процент проституированных женщин были подготовлены к проституции с помощью сексуального насилия в детстве, и что проституированные женщины страдают от огромного уровня изнасилований и другого неоплаченного насилия, включая убийства, со стороны проституторов, некоторые феминистки утверждают, что проституция сама по себе является сексуальным насилием против женщин. Сесили Хойгард и Лив Финстад в своем исследовании приходят к выводу, что проституция представляет собой «тяжелую форму насилия»: «Обеднение и уничтожение эмоциональной жизни женщин позволяет, с нашей точки зрения, говорить о том, что клиенты практикуют тяжелую форму насилия против проституток» (1992, p. 115). Они говорят о том, что сломанная челюсть может зажить, но «вернуть самоуважение и восстановить эмоциональную жизнь гораздо сложнее». Это открытие удивило их самих. Это было «новое знание» и «наиболее важное открытие» их исследования. Они отмечают, что существует огромная библиография по проституции, но тот факт, что проституция сама по себе является насилием практически нигде не упоминался. Female city

Связь между сексуальным насилием в детстве и проституцией Отрывок из книги "The Idea of prostitution" Шейлы Джеффрис Источник Другая причина, по которой многие исследовательницы говорят о связи проституции с мужским насилием – это большой процент проституированных женщин, которые сообщают о сексуальном насилии в детстве. Эвелина Гиобб из организации WHISPER (название расшифровывается как «Женщины, которые пострадали от системы проституции, подняли бунт») в рамках проекта устной истории выявила, что 90% женщин, которые приняли участие в проекте, подвергались «необычайно частому физическому и сексуальному насилию в детстве, 90% избивали в их семьях, 74% подвергались сексуальному насилию в возрасте от 3 до 14 лет». Среди женщин, подвергавшихся сексуальному насилию, 93% пострадали от сексуального насилия со стороны члена семьи (Giobbe, 1990, p. 73). Как говорит Гиобб, проституция – «это попросту коммерциализация сексуального насилия и неравенства, от которых страдают женщины в традиционных семьях, она не может быть ничем больше». (ibid., p. 80). Джудит Герман в своей первой книге о сексуальном насилии над детьми, очень точно описывает механизм, с помощью которого сексуальное насилие в детстве готовит женщин к проституции: «Отец, по сути, заставляет дочь платить своим телом за любовь и заботу, которые должны предоставляться просто так. Когда он это делает, он разрушает защитную связь между родителем и дочерью и инициирует свою дочь в проституцию» (Herman, 1981, p. 4). В книге «Травма и исцеление», в которой она связывает женский опыт насилия в детстве и в браке с опытом жертв пыток, она говорит о том, что девочка, пострадавшая от сексуального насилия, может «развить… идентичность на основе окружающей среды, которая определяет ее как шлюху и рабыню» (Herman, 1994, p. 100). Опыт подобного насилия повышает вероятность стать проституированной, потому что из-за этого опыта формируется представление о себе как «плохой». Герман считает это результатом попытки создать систему смысла, которая смогла бы оправдать насилие. Девочка приходит к выводу, что ее внутренняя порочность была причиной пережитого насилия, и это, парадоксальным образом, дает ей надежду на то, что ситуация может измениться. «Участие в запретной сексуальной активности подтверждает у пострадавших детей ощущение собственной порочности… Если она когда-либо испытывала сексуальное удовольствие, была рада особому вниманию насильника, выпрашивала подарки, использовала сексуальные отношения для улучшения своего положения, то эти «грехи» становятся доказательствами ее внутренней испорченности». [ibid., p. 104] Когда у девочки появляется вера в то, что она несет ответственность за преступления насильника, она часто начинает описывать себя как обладающую сверхъестественными или нечеловеческими силами. Дети называют себя «ведьмами, вампирами, шлюхами, собаками, крысами или змеями», а насильники подтверждают такие определения (ibid., p. 105). Внутреннее чувство порочности становится стабильной частью структуры личности девочки, которая сохраняется во взрослой жизни. Насильники называют жертв потаскухами и шлюхами, чтобы оправдать собственные преступления, и в результате: «Для некоторых пострадавших подобная негативная идентичность способствует приходу в проституцию» (ibid., p. 51). Female city

Сьюзан Кэй Хантер (1994) из «Совета за альтернативы проституции» сообщает, что когда она была проституированной женщиной, она переживала изнасилование примерно один раз в неделю. Проституированные женщины, у которых брала интервью Эйлин Маклеод в Бирмингеме, также сообщили о высоком уровне неоплаченного насилия. По ее словам: «Практически все без исключения проститутки, с которыми я говорила, испытывали ту или иную форму серьезного физического насилия со стороны своих клиентов» (McLeod, 1982, p. 53). Насилие не обязательно было способом получить секс, но проституированную женщину могли ударить, если мужчина не «кончил», или ее могли отвезти в глушь и начать угрожать, если мужчина хотел получить обратно свои деньги, а она не хотела их отдавать, или он просто изначально не планировал платить. [ibid., p. 54] По ее данным, у проституированных женщин развивался своеобразный фатализм, и они начинали считать неоплаченное насилие «риском на рабочем месте». Одно австралийское исследование обнаружило, что каждая третья женщина в проституции испытывала ту или иную форму не сексуального насилия, 11% подвергались такому насилию неоднократно. Каждая пятая женщина была изнасилована в проституции (Perkins, 1994, p. 172). Одна владелица борделя в Сиднее с продолжительным опытом не считает, что ситуация в отношении насилия над проституированными женщинами улучшается: «Современные клиенты стали более требовательными, хотят платить меньше, ищут секса с извращениями, и я считаю, что они чаще прибегают к насилию». (ibid., p. 139). Female city