Моноклер

Каждый хочет, чтобы его жизнь была наполнена смыслом, но смысл — это непосредственный результат нарратива, который человек выстраивает сам.

С точки зрения нейронаук, вопрос самоидентификации сводится к вопросу самовосприятия. Однако восприятие лишь «амальгама физической реальности, пропущенной через фильтр нашего прошлого опыта», основанного на взаимодействии с реальностью и другими людьми, то есть наша идентичность текуча и переменчива, как и наше восприятие. Но что в таком случает делает нас теми, кто мы есть? По мнению нейробиолога и психиатра Грегори Бернса, истории, объединяющие наше прошлое, настоящее и будущее «я». И эта идея может одновременно как обескураживать, так и предлагать нам новый взгляд на то, как мы выстраиваем свой нарратив и проживаем свою жизнь. Публикуем главу из книги Бернса «Иллюзия себя» и разбираемся вместе с автором, как осознание иллюзорности единого, цельного «я» можно обратить себе на пользу, минимизируя сожаления о воплощенной (или не воплощенной) в своей жизни истории. https://monocler.ru/illyuziya-sebya/ P.S. Давно периодически подмимаю тему о том, что наше восприятие реальности, как и самих себя, во многом иллюзорно (о том, почему – можно почитать здесь, здесь, здесь и здесь). Сама мысль ведет начало от восточных учений (идея майи), но сегодня она находит подтверждение и переосмысление в рамках когнитивных и нейронаук (я примирилась с ней, когда изучала нейропсихологию и представляла, через сколько преломлений проходит информация, поступающая в наш мозг). Так, книга Бернса прекрасна тем, что он умудрился увязать в своей работе нейробиологию, когнитивистику, социологию, экзистенциальную психологию и нарративный подход с его мономифом (а точнее, с целыми шестью разновидностями!)– в общем, все, во что мы обычно углубляемся здесь. В конце концов, как бы мы ни обрабатывали информацию, это касается в первую очередь того, как мы строим свою идентичность и отношения с миром. Как хрупко наше «я» и одновременно сколько в этом терапевтического потенциала. Если «я» - это система и результат различных преломлений и искажений, то мы можем искать точки и линии разлома, с которых можем начинать новые главы и новые истории себя. И да - всем привет 🤍 Как любые истории, мы периодически затухаем, но в итоге всегда возвращаемся к этому бесконечному путешествию.

С экзистенциальной точки зрения депрессия представляет собой определенную ценность, смысл которой заключается в том, чтобы не дать нам жить дальше так, как мы жили до сих пор, удержать от желания вести тот же образ жизни при тех же обстоятельствах (А. Лэнгле, «Дотянуться до жизни»).

И, пожалуй, перед выходными вспомним еще одну мысль Альфрида Лэнгле из «Жизни, наполненной смыслом»:

Свобода только тогда воспринимается как благо, когда человек знает, чего он хочет и что он будет делать, став свободным. Ибо свобода, если человек не понимает, что с ней делать, "к чему" ее применить, сопровождается невыносимым ощущением пустоты и может превратиться в настоящую муку (так, свободное время, которое нечем занять, нередко приводит к "неврозу выходного дня" и "депрессии конца рабочей недели").

Эмоции помогают нам успешно адаптироваться к окружающей среде. Для их формирования понадобились миллионы лет эволюции, и у каждой свои причины и функции. Мы силимся стереть ту часть спектра эмоций, из-за которой чувствуем себя неуютно, но лишь усугубляем проблему, и нам становится все хуже. Вместо столь желанного счастья нас с большей вероятностью ждет замкнутый круг негативных переживаний. В конце концов любое подавление имеет последствия, и как бы мы ни старались избегать определенных эмоций, наши нейрохимические механизмы доставят сигналы к месту назначения. Поэтому для того, чтобы обрести эмоциональное равновесие и в конечном итоге стать лучшей версией себя самих, нам придется пережить уныние, тревогу, злость, страх, вину и длинный перечень прочих неприятных эмоциональных состояний, которые помогут нам развиваться и идти дальше (Хесус Ларринага, 2024).

Эмоции подобны погоде. Они сменяют друг друга, подавая нам сигналы о том, что происходит во внутренней или внешней среде. Однако мы не всегда можем распознать как сами сигналы, так и то, к чему они относятся, поддаваясь аффективным бурям либо, наоборот, упорно избегая сильных переживаний. Публикуем фрагмент книги испанского психолога Хесуса Ларринаги «Я и мои эмоции. Как понять и принять свои чувства», где он рассказывает, какие бывают виды эмоционального избегания, как можно оценить свое избегающее поведение и почему оно не помогает нам справиться с ситуацией, а лишь усугубляет наши проблемы. P.S. Еще немного когнитивки. Хесус Ларринага объединяет в книге техники трех подходов: унифицированного трансдиагностического протокола Барлоу, когнитивной терапии на основе осознанности (mindfulness-based cognitive therapy, MBCT) и метакогнитивной терапии Уэллса, которые сегодня используются в лечении многих эмоциональных расстройств. В общем, очередная неплохая библиотерапия. https://monocler.ru/emotsionalnoe-izbeganie/

Так или иначе, все авторы, работающие в русле постгуманизма, стремятся преодолеть иерархические отношения человека и мира, противостояние живого и неживого, природы и культуры, субъекта и объекта, чем снимают кантовский вопрос: «Что такое человек?» Однако постгуманизм немедленно его обновляет: а где границы человеческого, почему человек — исключительное существо и можно ли с этим что-то сделать?

В издательстве «МИФ» вышла книга-эксплейнер «В чем истина?» по современной философии. Выбрали несколько фрагментов о том, чем трансгуманизм отличается от постгуманизма, что такое «темный поворот» и философия ужаса и как наука способствовала началу конца эры человеческой исключительности. https://monocler.ru/sovremennaya-filosofiya/

«Если внутренняя ситуация не осознается, она превращается во внешние события, подобные судьбе. То есть, если индивид остается неделимым, но не осознает свою собственную противоположность, таящуюся внутри него, мир неизбежно должен будет разыграть этот конфликт и расколоться на две половины, противостоящие друг другу». «Но бессознательное есть природа, которая никогда не обманывает; только мы сами обманываем себя». «Если удается успешно развивать функцию, которую я назвал трансцендентной, то дисгармония и разъединенность ослабевают, и тогда можно воспользоваться благоприятной стороной бессознательного. Тогда бессознательное оказывает нам всестороннюю поддержку и помощь, которую милосердная природа может излить на человека. Бессознательное обладает возможностями, которые закрыты для сознательного разума, так как в его распоряжении находятся все подпороговые (сублиминальные) психические содержания, все забытое и упущенное из виду и к тому же мудрость тысячелетий, которая запечатлена в его архетипических структурах». «Неоткрытый путь в нас — нечто психически живое, что классическая китайская философия называет Дао, уподобляя водному потоку, который неумолимо движется к своей цели. Быть в Дао означает совершенство, целостность, исполненное предназначение, начало и цель, а также полное осуществление смысла земного бытия, от рождения присущего вещам. Личность — это Дао». «Тем самым наше понятие «коллективного бессознательного» оказывается как бы европейским эквивалентом Buddhi, просветленного разума». «То, что находится в равновесии — верно, то, что нарушает равновесие — неверно. Но если равновесие обретено, тогда то, что сохраняет его, неверно, а то, что нарушает – верно. Равновесие – это одновременно жизнь и смерть». «Личность развивается в течение всей жизни человека из темных или даже вовсе не объяснимых задатков, и только наши дела покажут, кто мы есть. Мы как солнце, которое питает жизнь земли и производит всякого рода прекрасное, диковинное и дурное; мы как матери, которые носят во чреве еще неизведанное счастье и страдание. Мы не знаем наперед, какие дела и злодеяния, какая судьба, какое добро и какое зло содержатся в нас, и только осень покажет, что было зачато весною; лишь вечером станет ясно, что началось утром». «Встреча двух людей — это встреча двух химических элементов. Реакция может и не произойти, но если произойдет — изменяются оба». «Все отделены друг от друга тайнами, а через пропасти между людьми ведут обманчивые мосты мнений и иллюзий вместо прочного моста признания». «Сама по себе жизнь ничего не означает до тех пор, пока не появляется человек, пытающийся истолковать её явления… Человек есть тот, кто завершает творение». «Смысл моего существования — это тот вопрос, который задаёт мне жизнь. Или наоборот, я сам и есть этот вопрос, обращённый к миру. Не ответив на него, я останусь с чужими ответами, и это уже буду не я». «Если иметь в виду главное, то психоневроз - это болезнь души, не нашедшей для себя смысла». «Если ты пожираешь другие вещи и других людей, твоя жадность остается вечно неудовлетворенной, ибо она жаждет большего, самого ценного – она жаждет тебя». «Это столкновение — первая проверка мужества на пути вглубь, испытание, которое отпугивает большинство людей, ибо встреча с самим собой принадлежит к числу в высшей степени неприятных вещей. Как правило, её удаётся избежать, проецируя всё негативное на внешний мир. Но если мы в состоянии увидеть собственную тень и вынести это знание о ней, тогда задача частично решена». «Когда камень отполирован до блеска, он превращается в зеркало, и медведица может посмотреться в него. Это означает, что только принимая земные проблемы и страдания, человеческая душа может стать зеркалом, в котором божественные силы могут увидеть себя». «Единственные достойные упоминания события в моей жизни — это те, в которых непреходящий мир прорывался в наш — преходящий».

P.S. По случаю дня рождения Юнга решила сделать небольшую подборку цитат из его работ разных лет. Давно его у нас не было, но он неизменно в 🤍

«Самый главный урок, которому меня научила жизнь, таков: сущность моего бытия состоит в субъективном осознании, представляющем собой непрерывный процесс. Окончательно я не могу отождествить себя ни с какой-либо материей (например, с моим телом), ни с чем-либо, что я произвожу (моими словами на этих страницах), ни с каким-либо из моих свойств (мой интерес к другим), ни с моим прошлым, ни с моими планами на будущее, ни с моими сиюминутными мыслями, ни с какой-либо иной вещью. Короче говоря, я — не вещь, ничто (Игра слов: по-английски no thing (не вещь) и nothing (ничто) пишутся и произносятся почти одинаково. — Прим. переводчика.). Я — исключительно процесс моего бытия — например, процесс написания этих слов, — но я не содержание слов или идей, которые они выражают. Я — тот, кто осознает процесс письма, выбирает способы выражения мыслей, надеется на понимание, наслаждается возникновением мыслей и образов своих переживаний. … Только столкнувшись со своим страхом небытия он смог пережить — непосредственно, а не на словах — непрерывность своего бытия, неосязаемого, но постоянно присутствующего Я, которое боится, упорствует и возникает из небытия. Это мимолетное понимание, к которому нелегко прийти. Никакие усилия «научить» этому не могут увенчаться успехом. Только через осознание смерти своего физического бытия человек может подняться к свободному воздуху жизни-процесса. … В самом деле, он был здесь, потому что преодолел огромный раскол своей личной идентичности. С одной стороны, он был прикован к вещности, к атрибутам и достижениям. Он предавался на волю случая и неустанно пытался выстроить безопасное убежище из песка своих действий и их результатов. Оно казалось прочным, потому что покоилось на том, что видимо, осязаемо и сообщаемо. Но личность, основанная на объективации, на самом деле наиболее уязвима; однако именно эту модель личности Лоренс, как и большинство из нас, усвоил с раннего детства. С другой стороны этого огромного водораздела Лоренс открыл возможность подлинной свободы, свободы выражать свое бытие в любой момент, не волоча за собой тяжелый, неподвижный панцирь прошлого. Зная, кто мы, мы не нуждаемся в том, чтобы увидеть себя, потому что мы и есть сам процесс видения; мы не полагаемся на то, что сделали, потому что знаем, что были этим действием, но больше не являемся им. Это личность, которая подлинна в самом глубоком смысле. И, как еще обнаружил Лоренс, она снижает нашу уязвимость перед превратностями успеха и неудач, одобрения и неодобрения. … Ларри обнаружил ничто, которое неизбежно присутствует в центре пережитого нами бытия. Ключевое слово здесь «пережитое», в прошедшем времени. Того, что было, больше нет, не существует. Только в процессе осознания мы выражаем свое существование. Только тогда, когда Ларри оставил попытки доказать, что он существует, он приобрел свободу быть. Он так и не заменил ничем свою прошлую идентичность; вместо этого он обнаружил, что та не нужна ему, если он по-настоящему субъективно переживает данный момент. Строчка Алана Уотса прекрасно суммирует опыт Ларри: “Там, где он ожидал встретить некую правду о себе, он нашел свободу, но принял ее просто за ничто”».

Немного «науки быть живым» от Джеймса Бьюдженталя

Всегда ли мы верно определяем источник наших чувств? Как их интерпретация влияет на наше самочувствее и уровень стресса? И каким образом резистентность к стрессу связана с состоянием когнитивных функций и типом привязанности? Публикуем небольшой фрагмент книги Дэна Ариели «Время заблуждений». https://monocler.ru/den-arieli-zabluzhdenie/

«Жизнь, полная, казалось бы, незначительных проблем, может оказаться хуже, чем день, полный агонии».

Что такое «парадокс бета-региона», почему менее значительные стрессоры могут в конечном счете иметь более длительные последствия и причинять нам больше вреда, чем серьезная травматичная ситуация, и как инерция решений и тенденция избегать действий связаны с нашим отношением к настоящему и будущему: Екатерина Тихонова перевела новый материал Psyche. https://monocler.ru/paradoks-beta-regiona/

Любое путешествие подходит к концу. Любая борьба завершается. Любое свершение остается в прошлом. Но с чем остаемся мы? Писатель Артур Брукс на страницах The Atlantic поразмышлял о том, как часто мы представляем себе жизнь в виде путешествия героя, но забываем о последнем этапе: отпустить. https://monocler.ru/monomif-i-preodolenie-poroga-vozvrasheniya/ P.S. Еще немного о мономифе и переходе от внешней борьбы и гонки свершений к встрече со своими внутренними демонами и принятию реальности «всех радостей и печалей, всех банальностей и вопиющих непристойностей жизни». Как видите, наш медитативный канал на этом пути.

… Есть остроумное определение пространства и времени. Пространство – это то, что отличает предметы друг от друга, а время – то, что отличает предметы от самих себя. Восприятие изменений в себе возможно лишь во времени. Время это то, что дает восприятие отличий в самом себе, и не просто восприятие отличий, а вхождение с этими изменениями в отношения. Следующее высказывание Мераба Мамардашвили, возможно, трудно на слух, но оно имеет для нас, психотерапевтов, особый смысл:

Лишь будущее сохраняет прошлое, и лишь хранимое прошлое позволяет меняться (а не повторяться). Если вчера что-то не ушло в бытие, то не будет бытия сегодня. И если мы сегодня не изменимся, то ничто не сохранится.

То есть, там, где нет времени – нет гибкости и текучести, нет изменений. Там, где нет изменений, – нет времени, там мы лишь повторяем себя, не изменяемся, застреваем. Чтобы жить, чтобы у нас появилось будущее, нам необходимо измениться. «Истинное чудо открытия таится не в поисках новых пространств, а в обретении новых глаз», так я перевел бы знаменитое высказывание. Нам необходимо научиться видеть по-другому. Пример такой способности видеть по-иному я недавно нашел у замечательного израильского писателя Меира Шалева. В одной книге есть эпизод, где мальчик по имени Зейде просит свою мать купить ему наручные часы. Вот что она ему отвечает:

- Тебе не нужны специальные часы, Зейде. – Посмотри, сколько часов есть в мире. Она показала на тень эвкалипта, которая своей длинной, направлением и прохладой говорила: «Девять утра», на красные листики граната, которые говорили: «Середина марта», на зуб, который качался у меня во рту и говорил: «Шесть лет», и на маленькие морщинки в углу ее глаз, которые разбегались с криками: «Сорок!» - Видишь, Зейде, вот так ты весь внутри времени. А если у тебя будут часы, ты всегда будешь только рядом с ним.

Александр Бадхен, «По ту сторону техник»