Черных и его коростели

Прямо сейчас в помещении бывшей Пропаганды проходит распродажа вещей из легендарного кафе Люди как люди. Чашки и блюдца дешево, барные стулья дорого. Бонусом - можно пообщаться с бессменным барменом Михаилом.

Я сижу в раскопе на деревянной табуретке: ноги на XI веке, голова в XXI. Копаю и перебираю, копаю и перебираю. Пальцы нащупывают то обломок керамики, то обрывок бересты, то какую-то непонятную штуку — чаще всего просто камень. Когда не знаешь, что искать, не так-то и просто находить.

В конце августа по Telegram-каналам прошел тревожный клич: «Береста в опасности, нужна помощь добровольцев!». В публикациях утверждалось, что важный участок Троицкого раскопа в Великом Новгороде находится под угрозой уничтожения. Там должно начаться строительство Национального историко-археологического центра — а раскопки еще не закончены. В соцсетях призывали записываться в волонтеры, чтобы помочь археологам завершить работу. Однако ссылки в этих постах вели на сайт по изучению санскрита, который вроде бы не имеет никакого отношения к археологии. Параллельно чиновники заверяли, что строительство начнется, только когда ученые покинут раскоп. 📍 «Ъ» разбирался в скандале со спасением берестяных грамот: Мария Кунина приехала в Великий Новгород, поучаствовала в раскопках, поговорила со всеми сторонами конфликта — и убедилась, что в этой истории скрыт не один культурный слой. Фото: Новгородский музей-заповедник ▪ Подписывайтесь на «Ъ»|Оставляйте «бусты»

Cегодня в "Коммерсантъ" вышла четвёртая часть спецпроекта о смертной казни "Жизнь как право", над которым мы с коллегами ведём работу несколько месяцев Новый выпуск — о том, как смертная казнь применялась в СССР с 1938 по 1953 год (после Большого террора и до смерти Сталина). Как известно, войны не способствуют гуманизации общественной жизни. С началом войны в 1941 году советское государство активно использует смертную казнь для мобилизации и борьбы с дезертирством. В 1941-1942 годах количество приговорённых к казни превысило 79 тыс. (для сравнения в 1940 году этот показатель не превышал 2 тыс.). Однако после войны, в 1947 году, Сталин формально отменил смертную казнь, а в 1949-м на сессии Генеральной Ассамблеи ООН Советский Союз даже предложил всем государствам отказаться от применения казни. Предложение поддержано не было. Впрочем, опрошенные мною историки склонны считать, что эти действия советской власти были вызваны отнюдь не соображениями гуманизма и милосердия. Для чего это было нужно и как смертная казнь применялась в годы позднего сталинизма? Читайте здесь. ▪️В четвёртый выпуск также вошло интервью с иеромонахом Макарием — родным внуком поэта Переца Маркиша, расстрелянного по делу Еврейского антифашистского комитета. Несмотря на расстрел деда он допускает применение казни. Как человеку далёкому от института церкви мне было интересно узнать логику христианина, допускающего высшую меру наказания. Фото — бэкстейдж со съёмок интервью с клириком Иваново-Вознесенской епархии, иеромонахом Макарием. Автор фото: Дарья Бадьянова

Подробности: https://www.kommersant.ru/doc/7106791

«Каждый день обстрел. Каждый день нет двух-трех домов. Но тут остаются люди. И раз уж я начал помогать, как их брошу?» – Александр Чепурной живет в поселке Теткино. До сих пор. Ночует в своем, пока еще целом доме. Днем с другом Дмитрием Ляховым ездит за продуктами и бензином в соседние районы, чтобы передать односельчанам. Разрушенные дома, разбитые магазины, пожары и пепелища – такой Теткино сейчас. О том, как среди всего этого существуют люди, Александр рассказал корреспонденту «Друг для друга». – Они костры разводят во дворах: готовят картошку. А как еще жить, когда нет ни света, ни воды, ни газа, – говорит он. - Воду приносят из колодцев. Картошку копают на огородах. Кто-то утку зарежет – делится мясом с соседями. У кого-то курочки остались – яйца. Так и держатся. Безопаснее всего перемещаться по улицам пешком. Воздух жужжит – все кишит дронами. С Александром связываются родственники местных жителей. Просят найти близких, уговорить уехать. «Сегодня вы не поедете со мной, завтра ваши дочки, сыновья сюда отправятся. Дорога опасная, могут не доехать. Согласны на такой риск?» – самый действенный аргумент. На одном из видео женщина подходит к машине и спрашивает, какой сегодня день. Была среда, 4 сентября. В пятницу женщину вывезли из Теткино. Довезли до вокзала, чтобы она могла уехать к дочери в Москву. ПОДПИСАТЬСЯ 📥 📤ПРЕДЛОЖИТЬ НОВОСТЬ

Съездил в Курск – послушать, о чем говорят беженцы на фоне выборов губернатора. И нашел участок, где вся избирательная комиссия – эти самые беженцы из зоны боевых действий. Обычные женщины, учительницы или врачи, которые всегда работают на выборах. Например, на президентских.

Екатерина Родионовна — самая старшая — подходит и показывает фотографии на телефоне, селфи с тех мартовских выборов. Уже немолодая женщина улыбается в камеру; на ней новенькая военная каска и зеленый бронежилет со множеством подсумков — он ей до колен. Удивительно, но фотография выглядит очень мирно и максимально нелепо — как будто учительнице на празднике 9 Мая в шутку дали примерить военное снаряжение. «Тяжелый был,— смеется она.— А сын еще подначивал — "Мама, утащи шлем, пригодится"». — У нас тогда ночью как раз прилетело по селу, дом сгорел дотла,— возвращает к реальности Ольга Андреевна.— А утром мы уже пошли (делать обход в рамках надомного голосования.— “Ъ”). И люди голосовали. И сами шли голосовать. — И как президентские выборы прошли? — только и спрашиваю я. — Отлично. На ура.— твердо отвечает Екатерина Родионовна. — Президента у нас все поддержали. Люди все голосовали. Наш район — почти стопроцентная явка была. Ну насколько позволяли условия,— кивает Елена Ивановна.

И я понимаю, что у многих сейчас будет соблазн сказать «Так им и надо, сами виноваты» — ну и всё, что положено писать в соцсетях в рамках кровожадного поиска хоть какой-нибудь справедливости. Но мне хотелось бы совсем другого. Как я уже писал зимой – увидьте людей, которые все потеряли и спасались от ракет. И полюбите их.

…Если бы мы поехали на машине, нас бы уже не было. Впереди пошел кум — и сразу пошли прилеты. Прямо на мосту взрывы! И я уже побежала... Взрывы по мосту — здесь! здесь! здесь! Через каждые три-пять метров по асфальту... Как я только выжила? У меня в ковид умер муж, я осталась с двумя детьми. И когда я бежала — я моста не видела, у меня дети перед глазами стояли. Думала только одно: на кого я их оставлю?

Текст читать здесь - https://www.kommersant.ru/doc/7014844

3 июня 2023 года: беженка из Белгородской области 7 сентября 2024 года: беженка из Курской области

Молитвенный уголок в одном из ПВР Курска

Фильм, который ставит больше вопросов, чем даёт ответов: «Русские на войне». 5 сентября на Венецианском кинофестивале вне конкурса состоялась премьера документального фильма Анастасии Трофимовой «Русские на войне». Она семь месяцев провела на фронте с батальоном ВС РФ. Там она сняла абсолютно антивоенный фильм. И при этом — фильм, в котором российские военные показаны обычными людьми, которые попали в необычные и очень плохие условия. Они разочарованы, не понимают, за что воюют, но всё-таки идут на штурмы и рассуждают о своём патриотизме. Этот фильм ставит больше вопросов, чем даёт ответов. Можно ли согласиться с попыткой «очеловечить» солдат, пока звучат выстрелы или нужно подождать, пока они перестанут убивать? А если даже увидеть в них людей — это поможет сейчас остановить войну? Мы не знаем ответов на эти вопросы, но понимаем, что Трофимова искренне верит в силу гуманизма.

«Какие политические процессы привели к войне? Отличный вопрос, и это нужно исследовать, — говорит Анастасия. — Но мне лично был интересен человек. Маленький человек, который попадает в эту машину, крутится как шестерёнка, ломается, выкидывается. И меняется на нового».

«Люди Байкала» поговорили с Трофимовой, зачем она «очеловечила» россиян. Читайте большое интервью здесь. Или здесь, если ссылка не открылась. 🩵 Подписаться | Задонатить

одно из самых трогательных событий для меня в курске — это посещение боксерского клуба «витязь», который тренеры после вторжения всу переоборудовали под пункт временного размещения. беженцы там спят под боксерскими грушами и прямо на ринге. в «витязе» очень много детей, и не все из них сразу нашли временное жилье от боевых действий. например, цыганские семьи из суджи не приняли ни в один государственный ПВР, поэтому мамы с детьми несколько дней жили в машине. их родственника, 21-летнего парня, украинские солдаты расстреляли по дороге из суджи. убитого привезли в храм, куда свозили тела и других погибших мирных жителей. кроме детей, в боксерском зале живет и больной ДЦП, «потеряшка», которого с собой из Суджи вывезла соседка. в «витязе» также много школьников и молодых людей возрастом 18-22. кто-то хотел уехать работать в москву, кто-то поступить в курский вуз. но в начале августа все планы переменились, особенно после того, как пацаны попали в «витязь». там они познакомились с заряженными на войну тренерами боксерского клуба, один из которых в прошлом был сотрудником чвк. начальник пвр, тот, кто дал им временный дом, еду, одежду для пацанов — моральный авторитет. после вторжения он подписал контракт на военную службу, за ним потянулись остальные тренеры и дальше – уже сами беженцы, 18-летние пацаны, только уехавшие подальше от фронта. в итоге они уже воюют, так и не пожив толком взрослую жизнь. это очень грустный рассказ о молодых людях, потерявших дом и попавших в руки к военному. особенно тяжелые диалоги в самом конце репортажа. там становится понятно, что с мальчиками провели агитработу: — Я еще до этого хотел подписать, с самого начала. С самого первого раза, как она началась, эта тема. Ждал восемнадцати лет. Дождался. В итоге мне отменили призыв. Получилась такая ситуация, что вот теперь я знаком с этими людьми (тренерами «Витязя» — ред.), и у них все связи, и вся тема, и буквально сегодня я уже подписал,— ответил Влад. — Вы не служили срочную службу? — спрашиваю у него. — Нет. Но так как я подписал, у меня не будет армии. Мне выдают сразу корочку, и у меня будет пенсия. Я, получается, ухожу, когда контракт заканчивается… я ухожу… забыл звание. Очень большой человек. — Ефрейтор?,— иронично спрашивает его друг Алексей. — Нет. У Ивана Владимировича (Крутикова — ред.)… он объяснит. — Рядовой,— продолжает Алексей. — Нет. — Лейтенант? — Нет, еще выше. — Да куда? Майор? За 6 месяцев? Майора хочет, ты че? — удивился Алексей. — Иван Владимирович… что ты спрашиваешь? Ему дали звание, я не помню только такое. — Тебе же не дадут майора за этот контракт,— говорит Алексей. — Ты не мне высказывай, а спроси у Ивана Владимировича, — отвечает Влад.