Агентство радужной терапии | АРТ

«ᴄᴏᴋᴀᴨиᴛᴀн» [au, в которой Антон — капитан баскетбольной команды, а Арсений — новенький, который метит на место того] 🤩метки: топ!шаст, nc-17 🤩часть 18/18 КОНЕЦ #au by #arsissuv #au_сокапитан

Открыв дверь своим ключом, Антон устало переступает порог квартиры. — Сука, блять! И даже не успев еще толком осознать, что происходит, он прямо в обуви и расстегнутой у горла куртке летит в сторону кухни, откуда слышится грохот. Глаза тут же щиплет от дымовой завесы, в горле и носу чешется и першит. Антон широко раскрытыми глазами шарит по чему-то обугленному на прямоугольном противне, что теперь стоит на подставке под горячее, а затем переводит испуганный взгляд на стоящего рядом с прихваткой Арсения. У того челка и кончик носа в муке, а губы сжаты в тонкую полоску, выдавая раздражение и досаду. Не теряя времени, Антон широким шагом пересекает кухню и открывает нараспашку окно, а затем включает вытяжку. Медленно, но верно квартира избавляется от дыма, а вот с запахом гари придется справляться вручную. Шаст видит, что Арсений все также стоит неподвижно, сжимая в пальцах несчастный кусок ткани, подходит к нему вплотную и обхватывает ладонями лицо, чтобы заглянуть в голубые глаза с беспокойством. — Все нормально? Что тут произошло? Ты так крикнул, я аж испугался, — смеется нервно. — Не нормально, — бурчит в ответ Попов, намеренно уводя взгляд. Но Антон так просто не отступает и, склонив голову вбок, все же ловит ответный. Арс психует и вырывается из объятий. Нервными, резкими движениями, обжигаясь и шипя, как кошка, которой на хвост наступили, принимается отдирать пригоревшее тесто от горячего противня, на которое то вылилось из круглой формы. — Я хотел пирог приготовить. Твой любимый. Мне твоя мама рецепт прислала и фото, все подробно объяснила, даже голосовые записала, а я как обычно. Руки из жопы, не умел готовить, так и нечего начинать. Под свой бубнеж он упрямо пытается почистить кухонную утварь, матерится сквозь сжатые зубы и кусает сухие губы. Плечи рвано дергаются от резких движений, спина сгорблена, а отросшие волосы на затылке то и дело подпрыгивают, стоит Арсению особенно резко дернуть за край пирога, прилипшего словно намертво к, казалось бы, антипригарному покрытию. А Антон стоит позади него, все также в уличной одежде и обуви, и не может перестать давить широкую улыбку. Арс это будто спиной чувствует, бросает бесполезное занятие и разворачивается одним движением, устремляя на мужчину недовольный взгляд. — Че ты лыбишься? Он пожимает плечами в ответ. — Люблю тебя просто. И Арс тает. Слишком много нежности и искренности в этой фразе, а уж в поцелуях, которыми Шастун осыпает его лицо и измазанный в муке нос, и вовсе тонет, выдыхает полностью и жмется к груди ближе в поисках утешения. — Плохой из меня парень, — грустно вздыхает, — даже пирог твой любимый не смог испечь. — Дурак, — ласково шепчет Антон в темную макушку, прижавшись к ней губами. — Не нужны мне никакие пироги. Только ты. А позже вечером, убравшись в кухне, они созваниваются с мамой Антона по видео и под ее чутким руководством, сосредоточенно и сплоченно, готовят пирог. И получается он невероятно вкусным и румяным, потому что сделан с любовью. #au by #dimrainbow

😲/😲 — Ты говоришь загадками. Что ты сделаешь мне очень больно, Антон? Откусишь мне ногу? Что? Антон снова мотает головой: — Нет, нет, не откушу. Ну какая нога, родной? Я пытаюсь сказать, что могу… Ты знаешь, какой ты красивый и как меня тянет к тебе, да? Арс, я не смогу себя сдерживать рядом с тобой. Это ведь животные инстинкты, я могу захотеть… — он закусывает губу до крови. — Нет, я совершенно точно захочу тебя взять. И не просто взять, а повязать, присвоить себе. Я не смогу сдержаться. А тебе придётся ещё и смотреть на то, как меня ломает. Ну зачем это? Я не хочу причинять тебе вред… Арс, я люблю тебя, пожалуйста, давай закроем тему. Внизу живота так ярко и чувственно сводит, что с губ волей-неволей срывается громкий вздох, более громкий, чем хотелось бы — Арсению вообще не хотелось бы громко, но уже поздно что-либо предпринимать и скрывать его за тихим покашливанием. Затянул с оторопью, ещё и скулами заалел от осознания собственного поражения. Высохшие уже давно ладони к щекам тянутся, трут те, гладкие, только недавно побритые, с тихим шорохом и хаосом в мыслях. Арсению плохеет от одних только разговоров. Ноги слабеют, ватные такие и готовые подкоситься в любую секунду, во рту снова язык катает щедрую порцию слюны. Арсений. Конченный. Извращенец. Он говорил? — Ты не причинишь мне вред… — почти безапелляционно, если бы не покрывающаяся пятнами стыда шея. — Антон, ну правда, оставайся сегодня дома… Зачем тебе куда-то ехать? У тебя же есть я… и я… Я бы сам этого хотел. Всего… Ты никогда не показывал мне вторую свою сторону… Всё, что я знаю — заслуга Серёжи… и разных сайтов. Хватит от меня бегать… — Я не бегаю от тебя, хороший мой, — Антон, кажется, решает сделать вид, что не слышал этого позорного стона. Он просто отталкивается от стола, на который опирался бёдрами, делает несколько шагов вперёд и тянет Арсения на себя, прижимая его к своей широкой груди. — Расскажи подробнее, чего бы там хотел. Это конечная. Ещё немного и Арсения вспыхнет, как фитиль, а потом сгорит в одночасье, рассеиваясь пеплом по ветру… Всё это невыносимо. — Так ты… останешься? — бубня гнусаво из-за сплюснутого носа куда-то в родную ключицу. — Ты ужасен, знаешь? — Антон дышит шумно куда-то ему в макушку. — Останусь, если ты будешь со мной предельно честным. — Я стараюсь… — тишина после сказанного такая осязаемая, и Арсений губы болезненно покусывает, лепеча на пробу совсем нищенское: — Я не считаю всё это… отвратительным, некрасивым и опасным… Мне… нравится. И ты у меня красивый и… я чувствую себя в безопасности рядом с тобой. Хочу, чтобы ты доверял мне полностью… и тебя тоже хочу… Я каждое твоё полнолуние пытаюсь решиться на этот разговор… — Я доверяю тебе, Арс. Я тебе доверяю больше, чем всем остальным. Дело ведь не в доверии, а в том, что я слишком боюсь сделать что-то не так. Ты у меня… такой хрупкий и нежный. А я в полнолуние действительно животное самое настоящее. Но я очень хочу, чтобы ты был рядом в такие моменты. Ты не представляешь сколько раз я хотел вернуться домой, чтобы быть рядом с тобой… Разговор такой чувственный и пропитанный лаской, она сквозит в каждой интонации и полуулыбке, во взгляде Антона, внимательном таком, ещё более внимательным и пробирающим насквозь, чем обычно — в полнолуние всегда так, остро и невыносимо сильно. Арсению нравится. И он себя так ужасно от этого чувствует, потому что Антон тут с ним сюсюкается и деликатничает, а Арсений ему членом крепнущим в бедро упирается от одной мысли, что Антон действительно самое настоящее животное при полной луне. Обратиться что-ли к психиатру?.. — Я тебя больше никуда не отпущу, ни в полнолуние, ни просто… слышишь? Я хочу увидеть… всё, Антон. Хочу увидеть всё. Покажешь мне? Я не испугаюсь, я… изучал матчасть, — пристыжено фыркая. Антон смеётся тихо, переливисто так, смотрит в глаза, а после тянется вперёд, оставляя поцелуй на его кнопчатом носу. — Я останусь, мой хороший, — он губы облизывает и сверкает хитрым взглядом. — Но я хочу тебя послушать. Расскажешь мне, чего ты хочешь. ❤️‍🔥ПРОДА ПО ПОДПИСКЕ: @ART_EXCLUSIVE_BOT❤️‍🔥 🤩 Следующая часть

😮/😲 — В смысле «не уходи»? — Антон аж замирает весь, а руки, которые до этого медленно блуждали по талии, стискивают её сильнее, ощутимо так, даже через толстовку. — Арс… Мы ведь, говорили об этом уже. Это отвратительно, некрасиво и… опасно. Отвратительно. Некрасиво. Опасно. У Арсения уголки губ скорбно вздрагивают, пока он старается совладать с собой и протянуть всё так же непринуждённо, бесхитростно… И может самую малость удивлённо. Было бы отлично. Жаль только, что его актёрское мастерство годится только для сцен и посторонних глаз — Антон его насквозь своими волчими глазами видит, пронзает до неконтролируемой дрожи каждый раз. Арсению только единожды удалось поймать взгляд за державшегося перед полнолунием Антона, только единожды получилось зацепиться своим растерянным взглядом за дикий и горящий жёлтым, только единожды… А плохо от этого до сих пор. До сводящих бедёр. Арсений себя ненавидит, повторяя про себя, как мантру, те самые: отвратительно, некрасиво, опасно, — пока непослушные губы шевелятся под натиском слов: — Ты… Тебе не нравится? В смысле… ты считаешь, почему отвратительно и некрасиво, Антон? Почему… опасно? Мы почти не говорили… — опуская взгляд куда-то к мокрым тарелкам. Задерживая дыхание. — Потому что ты не видел, что со мной происходит, когда… — Антон сильнее к себе его прижимает, согревая теплом тела. — Это проклятие, Арсений. Я могу тебе навредить… Если я… Я себе этого не прощу. — Почему навредить? — Арсению действительно жаль за эти расспросы, он себя ребёнком непутёвым чувствует, откидывая голову на крепкое плечо с тихим вздохом. — Ты становишься… агрессивным? Вспыльчивым? Я буду вести себя тихо, не провоцировать, Антон… Я же тебя люблю. Всего люблю. Вместе с этим даром, — выделяя упёрто последнее слово. — Может правда ну её? Эту квартиру… — Это не дар, — Антон аж подбирается весь, выпуская его из кокона своих объятий и отходя на пару шагов назад, до тех пор, пока не упирается бёдрами в обеденный стол. — В том и дело, что я тоже тебя люблю. Я не хочу, чтобы ты всё это видел. Не хочу, случайно сделать больно… Я… не буду себя контролировать. Особенно когда ты рядом. — Ты не объясняешь мне… Не передать словами, каких усилий Арсению стоит банально оторвать взгляд от горы посуды в раковине и развернуться к Антону, но он справляется, головой качая мельком и вжимаясь поясницей в столешницу. — Повторяешь одно и то же, слушаешь, но не слышишь меня… Антон, — сглатывая внезапно загустевшую слюну и хрипло продолжая: — Антон… Я правда люблю тебя любым. Я доверяю тебе, ты не сделаешь мне плохо. Я знаю, какой ты холерик, просто не буду дёргать тебя в полнолуние, буду тише воды и ниже травы… Ну останься пожалуйста… не уезжай, на самом деле я… — замолкая на полуслове, так и не решившись. — Что «ты», Арсений? — Антон голову на бок склоняет, рассматривая его изучающим взглядом. — Ты ведь понятия не имеешь, что со мной будет происходить. Ты не знаешь… Родной, я не могу. Не хочу, чтобы ты всё это видел. А если я… Нет, Арс. — Что «ты», Антон? — подражание получается почти достоверным, у Арсения даже сил больше прибавляется, вынуждая мышцы гудеть от уверенности в своей позиции. Он сутулиться перестаёт, взгляд цепко вскидывая и уже не пытаясь пристыжено отвернуться. Хотя бы сейчас. — Так расскажи мне, что с тобой будет происходить! Пожалуйста… Почему ты не хочешь мне показывать? Это же часть тебя! Скажи мне, как правильно себя вести, и я буду, Антон! Чтобы ты не злился… чувствовал себя рядом со мной комфортно даже в такой уязвимый момент… Я же хочу… — Арс… — Антон вздыхает глубоко, мотая головой, но всё же говорит тихо: — Меня будет ломать и лихорадить очень сильно. Я обычно в одиночестве просто переживаю это всё, а рядом с тобой… Так не выйдет. Когда ты рядом, меня и без полнолуния бесоёбит. А если я полезу к тебе и сделаю очень больно, а? Арсений начинает закипать, как доисторический чайник, чуть ли не свистя от переполняющих эмоций — Антон вообще не помогает своими пространными ответами, вообще не делает легче! 👇👇👇

😦/😲 Мерный ход кухонных часов раздражает настолько сильно, что Арсений хочет развернуться в лучших традициях истеричной, советской жены с закосом на какой-нибудь «Любовь и голуби», — к примеру, — и швырнуться в них вафельным полотенцем. Эпатажно и со вкусом, сбивая это шумящее изобретение Джованни де Дондо к чертям собачим… Кстати о них. Зубы бессильно поскрипывают в акте отчаяния и величайшего на свете смирения — Арсений извращенец, отбитый извращенец и моральный урод. Он выродок, который думает о том, о чём думать вообще не должен. Он неадекватный, ему надо лечится, долго и вдумчиво, возможно всю оставшуюся жизнь без возможности контактировать с окружающими. Сегодня полнолуние и Антон, как всегда, захочет свалить в свою квартиру. Соберётся вечером чинно под мерное мычание какой-то трендовой песни, поцелует целомудренно в висок и свалит, пережидая метаморфозы и ликантропское обострение вдали, чтобы явиться на следующий день снова в человеческом обличии, как ни в чём не бывало. Арсений так не хочет. И у него уши зудят от одного осознания «почему». — Ох-ох-ох… Что ж я маленьким не сдох… — мокрые и перепачканные в мыле ладони ложатся на лицо в приступе глубочайшего стыда. Арсений от мытья посуды бессовестно отвлекается, опираясь локтями в столешницу и абсолютно бездарно переводя природные ресурсы до сих пор шурующей струи из крана в водосток… Но ему надо охладиться и чуток подумать в этом шуме. Подумать и додуматься, как поговорить с Антоном, не говоря с ним от слова «никак». Потому что разговор не самая сильная сторона Арсения, скорее самая недоразвитая и немощная — он говорить ненавидит. Тем более о далеко не новом, давно раскрытом в себе кинке. Особенно, когда сдерживать это в себе не остаётся уже никаких сил и энергии. А это ведь самое страшное, Арсений по-любому наговорит глупости и покажется Антону чёртовым фетишистом. Тот покрутит у виска и зашагает в закат — он то от своей сути не в восторге совершенно, и тут Арсений со своими горячими мыслями. Какой кошмар… — А теперь уж не дай Бог? — раздаётся за спиной так резко, что Арсений вздрагивает всем телом, только сейчас в полной мере осознавая, что сказал это вслух. Он даже не оборачивается, так и замирает у раковины, продолжая делать вид, что ответственно занять посудой. Антон на это только хмыкает себе под нос что-то совсем неразборчивое, подходит ближе, вставая за спиной и бережно, как и всегда, складывая широкие ладони на талии, чтобы ближе к себе прижать и уложить голову на плечо, зарываясь носом в изгиб плеча и шеи. Он дышит Арсением, — тоже как всегда, — вдыхает запах полной грудью, мажет губами по открытой коже, пуская рой мурашек от позвоночника, до загривка, и выдыхает тихое: — Всё хорошо? Ты какой-то странный сегодня. — Да, просто… Душно так в квартире, вот я и… — на лицо своё влажное отмашку делая без особого энтузиазма, не договаривая мысль и уже понимая, насколько слабо и недостоверно звучит этот ответ. Для полной картины остаётся только добавить: — Кондиционер включить не догадался, — окончательно себя закапывая собственными усилиями. Ну просто молодец! Шумящие ранее часы становятся будто в сто раз тише, беся теперь своей незаинтересованностью в происходящем. Вода упруго ударяется в ложку, рикошетя на одежду Арсения и родные, крепкие руки — ну хоть кто-то проявил участие и смекалку, спасая его на импровизированном, нежном допросе. — Ты врать никогда не умел, — Антон усмехается тихо, отрываясь от его шеи, перекладывая одну руку на кран и закрывая воду. — Я же вижу, что ты о чём-то думаешь. Может поделишься? А то мне уходить скоро нужно, — пухлые губы снова мягко ложатся на шею. Мурашки прошивают позвонки, один за другим, стекая волнительно к самому копчику. Арсению бежать некуда, все пути отступления перекрыты… — А может… не скоро? — вопрос, кажущийся в голове таким аккуратным и деликатным, в жизни звучит так коряво и инфантильно, что у Арсения глаза невольно закатываются из-за самого себя: вымученно и смиренно. Он сказочный долдон. — Может не уходи, а? Это тебе почти через весь центр переться… Может обломаешься? М-м-м? 👇👇👇

«зоʙ ᴄᴛᴩᴀᴄᴛи» 🌑[au, в которой Антон страдает ликонтропией, а Арсений от этого не особо страдает — он от этого заводится]. 🌙топ!Шаст, NC-17 🌙Некоторые метки: повседневность, рейтинг за секс, кноттинг, оборотни, анальный секс, анальный оргазм, множественные оргазмы, засосы/укусы, грубый секс, громкий секс, стимуляция руками, незащищенный секс, Dirty talk, телесные жидкости, римминг, асфиксия, явное согласие, кинк на силу, счастливый финал ❤️‍🔥Читать ау можно в нашем канале с эксклюзивным контентом: @art_exclusive_bot (если вы покупали подписку до сентября этого года, то для вас пониженные цены в боте @artexclusive_bot)❤️‍🔥

«ᴄᴏᴋᴀᴨиᴛᴀн» [au, в которой Антон — капитан баскетбольной команды, а Арсений — новенький, который метит на место того] 🤩метки: топ!шаст, nc-17 🤩часть 17/? #au by #arsissuv #au_сокапитан

Искренне понимаю Антона, который на концертах залипает и едва сдерживается. Ну вы посмотрите на этого котёнка 😭💞

Его мимика > всё остальное