rattled by the rush

Пока слушал, не мог решить, писать или нет, но после того, как в последней песне вокалист сравнил себя с "Обнаженной, спускающейся по лестнице" Дюшана*, удержаться невозможно - вышел новый альбом Horse Jumper of Love, и кажется, что это самая интересная гитарная музыка, вышедшая в этом году. HJOL вообще совершенно поразительны и очаровательны, хотя для проникновения их очарованием и нужно обладать этосом эмокида: от текста на обложке их дебютника (ставьте лайк у кого было, как говорится) до невероятной истории развития, в которой группа, начинавшая как современный вариант группы Codeine, т.е. с шумного, при-пост-хардкоренного и очень давящего слоукора, дошла почти что до звука Smog и Silver Jews, т.е. до музыки, в которой все элементы за исключением акустики кажутся не слишком-то и нужным. Новый альбом добавляет к этой истории еще одну веху, столь же неочевидную, как весь их путь: он стал еще более шумным, устало-раздраженным и шугейзовым, чем был их дебютник, от почти-акустической стадии здесь остались только первые 5 секунд первой песни (прерываемые шумной гитарой, вводимой явным референсом на самое начало Loveless'а, что уже говорит о многом), на место шумной депрессии дебютника, срывающейся в тишину, и тихой (и даже временами светлой) грусти последних альбомов пришло презрение и злая отстраненность - в первую очередь, конечно, по отношению к себе. Это объяснимо: по признанию вокалиста, это первый альбом, которая группа записала в полной трезвости: ни в процессе записи, ни в процессе сонграйтинга никто ничего не пил - впервые за 11 лет их существования. Из трезвости также следует и предельная сосредоточенность альбома: элементов, которые бы позволили поставить в список жанров что-то, начинающееся с приставки slacker-, тут все меньше, а продуманности (как в рамках каждой песни, так и в рамках всего релиза) - все больше, и это не может не радовать даже такого обожателя сей приставки, как я. В общем, теперь еще интереснее, что будет с группой дальше - и акустика, и полноценный шугейз, и даже пост-хардкор альбомы после их теперешней дискографии будут смотреться крайне органично. *Пожалуй, что в моей жизни до сего момента нет и не было фигуры более коинсидентальной, чем Дюшан: во многом из-за его детищ (интервью с Томпкинсом здесь стоят не меньше, чем работы) и его учеников (об этом как нибудь в другой раз) я начал интересоваться философией, и он появляется в моей жизни с какой-то невычислимой, но несгибаемой регулярностью, чтобы о себе напомнить (напомню, что на четвертой странице "Различия и повторения" Делез с помощью Дюшана объясняет свой историко-философский метод - историко-философский метод книги, придумывание по отношению к которой историко-философского метода - та еще задачка). И вот этим летом Дюшан снова разыграл со мной настоящий королевский гамбит: сначала я, прочитав разговоры Бэкона с Сильвестром, увидел, что Бэкон там в качестве одного из главных произведений живописи XX века называет "Большое стекло" Дюшана - хотя со всеми остальными вкусами Бэкона это не стыкуется примерно никак. Затем я решил почитать книжку про "Большое стекло", чтобы о Дюшане получше вспомнить (и получше понять выбор Бэкона), и в процессе этого вспомнил персонажа 2666, который в определенный момент ловит себя на мысли, что думает не свои мысли, а мысли Дюшана - про время, которое начинает идти иначе, когда ты летишь над Атлантикой (привет, тема моей диссертации). И теперь, спустя несколько недель после всех этих событий, Дюшан возник из нового альбома американских слоукорщиков - последнее место, откуда ждешь его возникновения. С другой стороны, пожалуй, что Марсель Дюшан - не худшая фигура, чтобы оказаться частью пазла, складывающейся в его фантазм. Могло быть и мрачнее!

P.S. Английскому переводчику пришлось хорошо, легко и привольно - Делез сам цитирует английские тексты Беккета, в которых тот пишет про exhaustion, так что думать над правильным выбором терминов здесь не нужно ни минуты.

Вчера Артем реплайнул свой же давнишний пост про текст Делеза, посвященный Беккету, и его название. По этим мотивам решил написать небольшой пост-расследование, а заодно и поговорить про связку любимого писателя и любимого философа. Текст Делеза, озаглавленный L'Épuisé, был впервые напечатан за год до выхода "Критики и клиники" в крохотном сборнике Беккета Quad, изданном Minuit в 1992 году. Книжка была напечатана в совсем небольшом формате, содержала 106 страниц, и 51 из них занимает текст Делеза. Из Беккета постоянная переводчица его английских текстов на французский Эдит Фурье выбрала несколько пьес, написанных для телевидения: собственно, "Квадрат", "Трио "Призрак"", "...лишь облаком" и "Nacht und Träume" (русские названия привожу по переводам М. Дадяна, опубликованы тут). Не сказать, чтобы набор этих текстов давал какое-то определенное представление о Беккете вне его совсем поздних, минималистичных, ужатых до полной бессловесности работ: тексты эти были написаны с 1977 по 1983 год, а получить о них полное представление можно по имеющимся в сети тв-постановкам (раз, два и три, четыре). В целом, в них много любимого Беккетом еще с 1966 года изучения света, звука, пространства и цвета совершенно особыми, чисто-беккетовскими методами - ну и лучше это прочитать и посмотреть, чем слушать мое об том изложение. Нас же в большей степени занимает текст Делеза. Насколько мне известно, никакого официального перевода на русский L'Épuisé не имеет и опубликован вне интернета он тоже нигде не был - но меня сейчас занимает не полный перевод, а перевод названия, которое в наших широтах зачастую транслитерируется в качестве "Опустошенного". Об этом и поговорим. Вполне ясно, откуда берется "Опустошенный" - разумеется, это некоторая подвязка к "Опустошителю", тексту, опубликованном Беккетом на французском в 1970 году (лежал в столе Беккета и медленно дописывался он, как свидетельствует официальный биограф Джеймс Ноулсон, 5 лет) и переведенном в 1971 на английский (чтобы добавить сюрреализма - перевод обоих версий на русский под одной обложкой вы можете купить в издании, кхм, издательства "Опустошитель". Такие дела). Что же кроется в его названии? По-французски Беккет озаглавил свой текст словом Dépeupleur, производным от глагола dépeupler, производного от латинского depopulo и знакомого всем по английскому же depopulate. Значение соответствующее - dépeupleur на уровне слова - это тот, кто осуществляет опустошение и истребление некоторого ранее заселенного пространства, уничтожает его жителей - хоть животных, хоть людей. Словарные примеры приводят в качестве агентов этого глагола голод, болезни и войны - и про них на русском мы тоже зачастую говорим, что они "опустошили деревни", "опустошили города" и т.д. При чем же здесь текст Беккета про 200 странных человеческих фигур, скитающиеся внутри огромного и подробно-описанного Беккетом цилиндра (сущность и характер которого легко понять по цитате из любимейшего Беккетом автора: некоторые люди в цилиндре мечтают о люке в центре потолка, за которым открывается дымоход, на выходе из которого можно вновь узреть светила, the sun and other stars would still be shining - последняя строчка дантова "Ада")?

Пожалуй, самым известным (словарь ляруса не даст соврать) употреблением этого слова является стихотворение Альфонса де Ламартина L'isolement (переведенного, кстати, 19летним Тютчевым), которое содержит строчку Un seul être vous manque, et tout est dépeuplé (Нет в мире одного — и мир весь опустел в варианте Тютчева). Если вам не хватает одного конкретного существа, то весь остальной мир уже опустошен - и в этом свете становится яснее прием, совершаемый Беккетом: каждому телу, скитающемуся в цилиндре, тоже не хватает одного существа - но ровно того, которое могло бы произвести окончательное опустошение (в противоположность, понятно, наполнению мира у Ламартина). Каждое тело в цилиндре ищет son dépeupleur - и в конце, спойлер, когда одно из них этого самого опустошителя находит и смотрит ему в глаза, все прекращается, в цилиндре устанавливается тьма и оглушающая тишина - финал, написанный Беккетом в самом конце работы над рукописью, делающий из текста не простое формалистское упражнение по упорядочиванию кучи разрозненной информации (по свидительству Ноулсона, таким упражнением во время написания "Опустошителя" для Беккета стал упомянутый выше ссылкой Ping - тут упомяну его французскую версию), а нарративное и вполне драматически-цельное произведение. "Опустошителя" Беккет перевел на английский сам - и тут, как и в случае с "Лолитой", воля автора перекрывает возможность что-то говорить о переводе: вместо ожидаемого The Depopulator Беккет озаглавил текст The Lost Ones, и тела в цилиндре стали искать каждое for its lost one, и попутно превратились из просто des corps в lost bodies. Очевидно, что в этом переводе-переписывании появляются совершенно новые ассоциативные и литературные ряды - но про них предлагаю читателю подумать уже самостоятельно. К чему я это все? Да к тому, что у Делеза в тексте никакого dépeupleur'а нет - при чем и буквально, текст так не называется, и содержательно, Делез ни разу не ссылается на этот текст. А вот что там есть - так это общий для Делеза и Бергсона (и, в интерпретации Делеза, Беккета) специфический спинозизм, в котором тезис об отсутствии возможного, потенциального (на первой же странице Делез пишет: "Возможного более не существует: ожесточенный спинозизм") становится не негативным и отрицательным, но совершенно позитивным - здесь можно вспомнить Бергсона, в "Мысли и движущемся" которого аналогичный тезис становился условием радикальной онтологической новизны и самой возможности подлинного творчества, ведь если творец просто реализовал то, что было возможно - он не сделал ничего выдающегося. Творец делает ретроспективно возможным то, что создал, возможность - это уловка ума, которую тот подселяет в прошедшее время. Схожие сюжеты происходят и у Делеза: реализация возможности всегда приводит к усталости, но если исчерпать все возможности и действовать вне них - никакой усталости не будет, etc., текст тут пересказывать не стану. Насколько это применимо к "Опустошителю" как тексту Беккета? Является ли поиск своего опустошителя/the lost one последней возможностью тела в цилиндре, которая уничтожит все дальнейшие возможности (судя по финалу - для всех тел вообще), или сам поиск уже идет после всякой возможности - и именно поэтому к успехи приходит только одно тело? Или же текст этот куда осмысленнее читать в русле совсем темной реконфигурации и так не слишком светлого романтического меланхолического томления, присущего каждому человеку - тем более, что, по свидительству Ноулсона, во время работы над текстом Беккет читал "Анатомию меланхолии" Бертона? Над этим всем вы можете поразмышлять самостоятельно, никаких ответов у меня нет. Одно можно сказать точно: l'Épuisé - это все таки не le dépeuplé, и никаких связей между двумя опустошениями не существует. Более того, лично мне кажется, что переводить это было бы более удачно словом "Исчерпанный" - ведь мы скорее скажем "мы исчерпали все возможности", чем "мы опустошили всякую возможность", etc.

И в пандан - олд бат голд

Александр Марков научился учить других людей писать ваковские статьи за два часа (в количестве трех штук), но, к несчастью, не научился цитировать читанные им до 13 и 18 страницы книги через волшебную ворд-кнопку "Вставить сноску". Оно и понятно - если слишком часто вставлять сноски, то, во-первых, разучишься думать собственной головой (см. теорию разумизма, активным пропонентном которой, судя по его переводам (если не читали, почитайте - один из самых смешных текстов, что я читал в жизни) Платона и Аристотеля, Александр Марков и является), а, во-вторых, не напишешь три ваковские статьи за шесть часов - а напишешь только две. Кому это, спрашивается, нужно? Ну и да, как студент, изучающий континентальную философию, могу сказать, что тексты и переводы Александра Маркова куда мучительнее, чем любая из трех H. первый скриншот - из Le Même et l'autre Декомба, второй - из "Диалогов" Делеза-Парне

Не знаю, насколько много здесь фанатов Хайнера Мюллера, и насколько много среди таковых фанатов людей, желающих прочитать конкретно эту штуку на немецком, но - сам я пытался достать "Моммзена блокнот" (это слишком смешной и хороший перевод Mommsens Block чтобы его не использовать) в оригинале чрезвычайно долго, и успешным итогом сиих попыток (за который, как всегда, низкий поклон Диме Р.) было бы грешно не поделиться. Тот факт, что стихотворения на 7 страниц, о котором написаны статья в википедии, главы книг и полноценные комментарии нельзя найти в сети - чрезвычайный позор для немецкой словесности, а если учесть, что это стихотворение одного из главных германских драматургов второй половины прошлого века - то статус и размер позора расползается до уровня "этого не смоешь". Стоит ли в связи с этим говорить, что найти его переводы на английский и русский - дело 30 секунд в гугле? Тем не менее, сами немцы сей позор ликвидировать не торопятся, поэтому придется мне - и пока лежит аааргх, ликвидирован он будет тут: одно из главных поздних стихотворений Мюллера "Моммзена блокнот" было написано в 1992 году и посвящено Феликсу Гваттари. Не чувствую себя в праве говорить о нем что-то большее (кроме того, что я его очень люблю и часто перечитываю), т.к. от текстов о творчестве Мюллера я очень далек и судить о нем взвешенно и адекватно вряд ли могу - поэтому просто прикреплю сюда текст стихотворения и очень приятное и замечательное чтение оного самим Мюллером. Чтение, кстати, тоже просто так не находится в сети простым гуглением - еще одно несмываемое пятно позора на одежды культурной политики немецких бюрократов.

Возвращаясь к февральскому диалогу - тогда я, по совету Максима, прочитал о Декарте несколько замечательных книг, отвел по нему определенное количество занятий, да на том и успокоился - но вот иезуитская пропаганда в сердце моем, конечно же, совсем никак не упокоилась, а потому уже в эту субботу мы с Артемом на шоукейсе Ивана Щеглова по приглашению Алека Петука будем говорить (точнее, я буду в основном расспрашивать, но авось тоже вставлю 5 копеек) про разное интересное в связи с странной ролью Декарта в мышлении нескольких весьма неожиданных французов в XX столетии. Потому что иезуитская пропаганда не упокоилась и в этой славной державе - и слава, конечно, Богу, что так, а то и поводов поговорить о самом Картезии стало бы поменьше. В общем, приходите, должно быть интересно!