Арутюнов. Стихотворения

*** Хоть себе не ври: не контексты сузили, А приговорили к вращенью атомом, И вращаешься, словно бы на экскурсии По местам, давно никому не надобным. «В этом здании с тысяча там какого-то Безутешно мучился некий кто-то там…», И плевать, что дальше с угла отколото То, чему и положено быть отколотым. …Замолчи, табличка. Ничтожной жалобой Возмущать не вздумай согласья древнего, Оснований общества не расшатывай, Пусть ему сто раз на тебя сиренево. На земле нет чуда конца внезапнее, От Габона не отличишь Норвегию – Прощебечет птаха, и сникнет здание, Как по ока грозного мановению.

*** Если б цель возымел огорошить, Стала б мне ещё больше тесна Эта еле заметная прожелть, Называемая желтизна, Но давно я не тот и не этот, И по осени вздут, как желвак, Потому что, столетьем отвергнут, Ненавижу ходить в должниках. Не впервой отрабатывать норму, Потому-то и сразу приму И счета по тарифу двойному, И долги сентябрю своему. 

*** Может, и это лишь совпаденье, Синего пекла пёстрая заверть - Вот уж дней десять ясно, как день, мне, Что ничего уж тут не исправить -  Вон лимузины едут в парламент, Жрёт многоточие запятая.  Мы вымираем, нас вымирают, С текстом указа не совпадая.  Настежь открытый свежим идеям, Ад наш не пальцем чьим-то там делан,  Гроту пустому полниться некем, Нет никого, и не спрашивай, где он.  Мог бы погибнуть в первой же сотне, Только в груди моей крик будто заперт.  Лето ты лето, Лето Господне, Кто тебя выдумал, Бог тебя знает. 

*** Ещё благонамеренней и злобней Взойдёт волна, и защититься нечем От гнева третьих и седьмых сословий Чей славный герб - "Распнём и изувечим", Кто б намекнул реальности стряпухам, Что если бить посуду, то наотмашь? Аз есмь никто, и котелка с треухом Не требуется мне давным-давно уж. Меж них, одутловатых и спортивных, Невидяще смотрящий сквозь афишу, Я не желаю знать о перспективах Извне, поскольку внутренне их вижу, Когда сентябрь, и город будто замер, На крысу походя пред анакондой, И кажется размытым снимком с камер Мечты его с постыдной подноготной, Я слышу, как он грезит - "Запад, Запад", Но, за Москву не делающий шага, Он мёртв, и оживлять его не станут, Поскольку и на нем дымится шапка. Когда скроили волчьих из овечьих, Куда девать их, смолоду пропащих, Я здесь никто, и даже не советчик, Не конфидент и не душеприказчик.

Давным-давно, в другом веке и в другой стране. Вчера разговаривали с лучшим другом и поняли, что в 1991-м и 1992-м оба мы, кто лучше, кто хуже приспособленные к жизни в СССР, умерли, а на место нас пришли какие-то другие незнакомые люди, мучительно и безуспешно приспосабливающиеся к жизни в России. Не вышло приспособиться, но они, те люди, и не хотели. А хотели они вернуть свою родину, такую немотивированно порой жестокую к нашим отцам и дедам, но свою. Они хотели ее вернуть, чтобы вернуть к жизни тех себя. Они готовы были даже умереть во имя жизни тех мертвых... и тоже не вышло у этих неудачников ничего. Родина не вернулась. Мертвые остались мертвыми. А мы ни то и ни другое, ни те умершие, ни эти ещё как-то живые. Может быть, потому что души наши ещё никому толком так и не проданы. Может быть, не нужны они никому, наши души, но точно в этой ненужности суверенны. Неоккупируемы.

*** Свежо преданье, но под финал Творенья третьего, что ли, дня Ландшафт планеты напоминал Слесарню - дикая шерудня. Кипела буча там день-деньской Такой, что вряд ли бы кто-то вник - Попробуй в этакой мастерской  Сосредоточиться хоть на миг.  Ходя средь ангельских белых блуз При свёрлах, пилах и молотках, Создатель вскрикнул - создам арбуз! -  Его придумав примерно так: На сладость мира им намекну, Чтоб всяк вкусивший бывал здоров, А в темень тянущимся к окну  Представлю множественность миров... Так думал зодчий в пылу работ, Носясь по небу, как по шатру, Везде, где можно, оставив плод, Преображающий кожуру. 

КРЕСТЫ Очень короткий фильм о реальном подвиге.

*** Тут, наверное, лишь умереть помогут, И никем не стать в триединстве трёх.  Ты берег этот город, пока был молод.  Что же он тебя, суетный, не сберёг.  День и ночь рычащий на стройплощадках, Что-то знавший про Запад и про Восток, Опечален, стынет меж дюн песчаных, И, как видится, попросту рано сдох.  Ибо горе тем, кто рождён двузадым, Будь он хоть федеральный, хоть областной, Как теперь ползущий по всем фасадам Пустоцвет, прикинувшийся лозой. 

*** Реальны вы тут все иль только кажетесь, Я говорю, хоть сам себе противен, Что не хотел донашивать за каждым здесь Ни щитовых, ни стрелок, ни градирен.  Когда гнетёт окрестность слишком резкая, Дерут холопов на конюшне графской, Я б отвалил, гудком последним брезгуя, Легонько шелестя отставшей краской, И чувствуя одно - соизволение Не быть здесь патрицием, ни плебсом, А только тем, чем буквицы столетние Пред полустертым номером облезлым.