Drinkcoffee.Readbooks | Книги и некниги

​🇧🇭 БАХРЕЙН 🇧🇭 Развитие литературы Бахрейна в целом стадиально соответствует таковому в других странах Аравийского полуострова, для которых характерна быстрая литературная эволюция после обретения страной независимости, повторяющая смену литературных течений в таких наиболее развитых арабских литературах как египетская и сиро-ливанская, но в гораздо более сжатые сроки. Бахрейнская литература начиная с 1970-х годов прошла путь от классицистических произведений к романтизму, реализму и далее к модернизму. В поэзии заметна тенденция к отходу от традиционной арабской теории стихосложения и обращение к метрике западных литератур. Большая часть книг в Бахрейне выходит на арабском языке. В августе 2004 года бывший бахрейнский журналист Али Ас-Саид опубликовал роман QuixotiQ, ставший первым произведением бахрейнского автора, опубликованным непосредственно сразу на иностранном языке, без предварительного перевода с арабского. Что касается женщин-писательниц, то их доля в бахрейнской литературе достаточна велика, причем в их творчестве как правило преобладает поэзия. В конце 20-го века в творчестве женщин приобрел популярность свободный стих. (Википедия) Что читала я? Noor Al Noaimi 'The Pearl Thief' #dcrb_ВокругСвета Другие страны

Внимание, это не учебная тревога не рекламный пост. Недавно я заметила, что у меня есть в подписках несколько каналов, которые я могу обобщить одним: на них не отключены уведомления о новых постах, и авторы этих каналов об этом не знают. И вообще, я считаю, у них должно быть больше подписчиков. Это мои hidden gems не только про книги. ▫️шумелаъкнижь @shukni Не знаю, как описать канал, но он меня ужасно радует и веселит. ▫️Записки о самых разных книгах @inostrannaya_literatura Хороший канал со всякими интересными находками из мира иностранной литературы в основном из импортных интернетов. ▫️Я побежал @myrun Канал про бег, шутки-прибаутки, пивко. Читаю, потому что мечтаю вернуться к бегу, но в попытке расставить приоритеты снова пришлось отодвинуть эту свою потребность на неопределенный срок. ▫️я книгоноша @ya_knigonosha Никаких новинок и бестселлеров. Только безжалостный советский детектив. Ну ладно, не только. Далеко. ▫️солнечный пандемониум @pandemoniumofthesun Для вдохновения и чувства собственной ду́рочкости ▫️隠れ場 @kakureba Про Японию и переводы от переводчицы «Масла». ▫️Онибаба на проводе @onibaba_tut Эстетика j-horror ▫️Золотая дырочка @goldhole Никита, когда ты напишешь книгу, присылай ее мне. Всё в лучшем виде сделаю и всем расскажу. ▫️Bentonia @bentonia Официально (по моей версии) лучший канал об американской литературе. Теперь вы знаете обо мне чуточку больше.

1020. Александра Стайн «Страх, любовь и пропаганда. Механизмы влияния в сектах и тоталитарных системах»

Социальный психолог Александра Стайн 10 лет провела в секте, но смогла освободиться от ее влияния и стала одним из ведущих специалистов в мире по механизмам влияния деструктивных сообществ. В ее книге, ставшей итогом многолетнего исследования, описываются механизмы привязанности, с помощью которых секты и тоталитарные режимы контролируют сознание людей.

Секта – любая – с одной стороны пространство загадочное, а с другой – действующее всегда по одним и тем же правилам. Неважно, о какой секте пойдет речь: о саентологах или космических коммунистах, об анастасиевцах или Детях бога. Все они работают одинаково, одинаково заманивают людей и одинаковыми методами удерживают их, не стесняясь обращаться к самым низким манипуляциям и шантажу. Да и цели у всех сект плюс-минус одинаковые. Распознать секту тоже под силу каждому, кто умеет читать, писать и освоил простейшие правила счета. Но почему же так много людей постоянно угождают в секты и потом годами не могут оттуда сбежать? Вот об этом и рассказывает Стайн. (И еще очень хорошо – Анастасия Шавырина в книге «Опасные психокульты и секты. Правда о манипуляциях сознанием».) Для меня в сектах самое удивительное… всё. Что двигает человеком, который вступает в секту? На сегодняшний день психологического профиля потенциального сектанта нет. И тем не менее: какая слабина должна заставить человека отдать себя кому-то? Себя и свои деньги. Себя и своих детей. Себя всего – душу и тело. Но Стайн выбрала путь наименьшего сопротивления: она не очень много говорит о том, как люди попадают в секты, потому что данных для обобщения недостаточно, но много говорит о том, как их там держат. Тут в целом мало что нового: шантаж, шантаж и еще раз шантаж. Моральный, этический, денежный, эмоциональный. Огромная доля манипуляций и запугивание. Коктейль, который не каждый может отпустить просто так. Но не манипуляции меня интересуют, а почему люди идут в секты. Увы, тут тоже нет ответа. Но, исходя из названия, все честно. А я все еще жду книгу с профилем сектанта. Но что-то мне подсказывает, что проблема не в количестве данных, а в неудобных выводах, которые могут травмировать и без того травмированных людей, оказавшихся в сектах. #dcrb_nonfiction

Сезон нытья "опятьпелевиннадоелсилнет" официально объявляется открытым.

Объявили короткий список Букера. Те, кто читают меня с 2016 года, знают, что два или три года я целенаправленно читала букеровские списки, поэтому интерес у меня каждый год совсем не праздный. Однако, в этом году я прочитала только одну книгу Лонга, и она вошла в шорт - Stone Yard Devotional, Charlotte Wood. Я рассказывала про нее примерно месяц назад, и коллеги по @read_original не дадут соврать - в шорте, при том, что роман мне очень понравился, я ему отказала. Оказалось, что зря. Что я писала по поводу Stone Yard Devotional, можно почитать здесь. Если коротко: Австралия, ковид, немолодая женщина, разочаровавшаяся в своих взглядах и жизни, отправляется в обитель, чтобы побыть подальше от мира и заодно разобраться со своими воспоминаниями.

Читаю "Автора Исландии" Хельгасона и вижу:

Судя по всему, она сидит на одном изюме, как и дрозды, которых она прикормила: она выставляет полные миски этих сластей на крыльцо несколько раз в день. Птицы прекратили есть что-либо другое. Разжирели, обнаглели, и сейчас, под конец лета, они стали протискиваться сквозь полуприкрытые окна, когда их миски пустеют. Повсюду на полках, столах, стульях – белые кляксы: от изюма у них небольшое расстройство.

и вспомнила книгу Мэтта Уилвена The Blackbird Singularity. Там главный герой, страдающий депрессий плохой писатель, тоже кормил дроздов изюмом и они тоже у него окопались основательно. И, собственно, он вернул свою кукуху именно благодаря этому ритуалу кормления птиц. И вот я думаю: это какая-то особая связь дроздов с изюмом? И второе я думаю: я так долго ждала второй роман Уилвена, что аж пропустила его выход. Теперь точно нужно почитать. Говорят, получилось тоже хорошо, как и про дроздов, и тоже никто не заметил, как эта книга вышла.

​1043. Асако Юзуки «Масло» 🇯🇵 @ripol_classic Удивительная история будоражит всю Японию: Манако Кадзия, любительница вкусно поесть, знойная женщина и мечта поэта (правда, не японского), методично отправляет на тот свет своих пожилых ухажеров. Она сидит в тюрьме, ждет суда, не дает интервью и ей будто бы все равно, что там о ней говорят (что она коварная и толстая обжора, которая вообще непонятно как смогла вообще хоть кого-то себе найти), но все же решает дать эксклюзивное интервью журналистке Рике – худой, уставшей трудоголичке. Сначала они говорят только о еде, а потом дело приобретает с одной стороны нужный, а с другой – неожиданный поворот. Как уже было не единожды сказано – никакой это не гастрономический триллер. Это социальный роман о женщинах и их месте в обществе, облаченный в удобную детективную форму. Карьеристка-одиночка Рика, содержанка-толстушка (по японским меркам) Кадзия, замужняя, но бездетная Рэйко. Ни одна из женщин (худая или толстая, красивая или не очень, замужняя или нет, работающая или домохозяйка) – недостаточно хороша для японского общества, со всеми что-то не так. И что удивительно, мужчинам тоже достается от общественности: слишком много работает, слишком мало, слишком красивый, слишком неухоженный, пьет, не пьет – примерно все и даже больше не так, как надо. А как надо? И, наверное, в этом детективном романе, можно найти ответ. По крайней мере, я нашла. (Как человек, который ужасно любит и поесть, и приготовить, я получала невероятное удовольствие от чтения. Забавно, что примерно в то же время, за день-два до того, как начать читать «Масло», я пришла к мужу и сообщила, что сливочное масло из Лавки без вкуса, запаха и даже после морозилки подозрительно мягкое. На какое-то мгновение (совсем чуть-чуть) мне тогда показалось, что у меня то ли паросмия развилась, то ли я с ума сошла, но Асако Юзуки и покупка нескольких пачек масла убедили меня: проблема не со мной, а с маслом из Яндекс.Лавки.) В романе детективность и социальность сочетаются ровно так, как нужно, не перетягивая на себя сюжетные перипетии. Интересно и следить непосредственно за сложным сюжетом, и за тем, как развивается тема полоролевых моделей в Японии. А ведь (казалось бы!) ну что тут может быть интересного? А оно еще как может, потому что здесь не только о том, кто кому что должен, а о том, как всем вместе жить свободно. Для меня эта книга стала особенной не только потому, что я люблю поесть, люблю сложные вкусы, необычные сочетания и трудные кулинарные задачи, а еще и потому, что в кои-то веки история захватила меня: я хотела ее читать постоянно, в любую минуту. Одно «но»: количество слов однокоренных (не считая мороженки) с «лакомиться» вызывает очень сильное несварение. Даже не знаю, что хуже: «лакомиться» или «кушать». Но, наверное, это было единственное наиболее близкое к оригинальному слову, которое я не знаю. Иначе объяснить его такое частое использование я не знаю как.

Сейчас читаю "Первый крестовый поход. Зов с Востока" Франкопана и вспомнила мою любимую историю. В Словении есть поселение - Йерузалем. Постоянно там живут несколько десятков человек, но на полках всех местных Пятёрочек и Магнитов Хоферов и Лидлов, заправок можно найти вина, которые производятся в этом регионе (самая голова Словении-курочки, неподалеку от границ с Хорватией и Венгрией). У меня, естественно, возник вопрос: откуда в Словении взялся Иерусалим? И местные мне рассказали о том, что в XII веке здесь проходили крестоносцы. Шли они, шли, устали, а ещё пилить и пилить до настоящего Иерусалима, а тут - погода отличная, пейзажи пасторальные, виноград растет чуть ли не сам, и решили они, что и тут сойдёт остановиться, а дальше можно не ходить. И чтобы не чувствовать себя виноватыми за то, что они не дошли до Иерусалима, решили назвать это место Иерусалимом. И попробуй придерись. Да и кто мы такие, чтобы их осуждать? #dcrb_рандомныйфакт

​1019. Алексей Смирнов фон Раух «Доска Дионисия» Я ждала «Доску» с того самого момента, как появился анонс на канале Individuum. Но удивительным оказалось другое: как трудно мне давалась первая четверть – в той же степени, но уже легко, далась вся остальная книга. Я летела до конца с такой же скоростью, с какой развивались события, сменялись герои, а история про пропавшую икону превращалась все больше в криминальный экшн. 70-е годы, СССР. Кандидат искусствоведения Анна узнает, что из монастыря недалеко от Москвы пропал Спас Дионисия. Отринув лишние сомнения, примерив на себя классическую роль детектива, Анна отправляется на поиски, а на ее пути встречаются такие персонажи, с которыми лучше не иметь дело, но слабоумие и отвага (как в самом конце отметит милиционер) еще никогда не подводили желающего собрать все приключения. Но не только остросюжетный криминальный детектив ждет читателя. Здесь и портрет эпохи в интерьерах, лицах и речи, и история самого Дионисия и его иконы, и живописные пейзажи с левитановским потенциалом, но с советской реальностью, когда, окруженная светящимися от солнца, зелеными и голубыми мазками, белокаменная церковь оказывается окружена товарищами в черных плащах с табельным оружием . Есть и ощущение того, как на разных страницах автором двигало разное вдохновение – следы прочитанного, просмотренного, услышанного. Запутанными тропками идет Анна между с одной стороны узнаваемыми, а с другой – уникальными героями и злодеями, петляя между типичной советской криминально-милицейской повестью и книгами Флеминга и Грина, сворачивая в неожиданных местах на путь исторического романа. «Доска Дионисия» оставляет впечатление многоголосия, потому что «визуальный» портрет всегда дополнен речевым, героя можно узнать даже по тому, как он говорит. В момент вступления на условную повествовательную сцену одна первая реплика вносит весь образ целиком со всеми мелкими деталями и незначительными подробностями. В этом романе хорошо абсолютно все: от продуманной структуры по клеймам до кинематографичных и узнаваемых милиционеров из фильмов. Помните, тех симпатичных советских, которые «тамбовский волк тебе боярин!»? Вот и тут такие. Ну и Анна, конечно, чудо как хороша, хотя, несмотря на свою роль Холмса, она скорее фигурка на огромной доске. Pun intended.

1018. Клаус Пюшель «Мертвые могут нас спасти. Как вскрытие одного человека может спасти тысячи жизней» 🇩🇪 За всю свою жизнь я встречала только одного патологоанатома; он мечтал быть судмедэкспертом, поэтому встретила я его, когда училась на юридическом давныыыым-давно. Наши пути разошлись на моменте выбора специализации, но до этого каждый раз перед вечерними лекциями или экзаменами он развлекал всю группу историями из своей практики. Я не помню, как звали патологоанатома, но помню, что в целом он полностью соответствовал всем стереотипным ожиданиям от человека его профессии: взгляд с дурнинкой, своеобразное (на вкус – отличное) чувство юмора и странная привычка долго разглядывать собеседника так, будто не взглядом, но скальпелем он проходит от шеи до лобка. После совместных экзаменов по уголовно-процессуальному и уголовному праву я его не видела, но все время вспоминала, читая эту книгу. Только вот Клаус Пюшель – не мальчик, который позавчера мед закончил. Это судмедэксперт с многолетним опытом, уже на пенсии, но неутомимый в своем желании помогать людям не только разобраться в причинах смертей, но и вывести из этих смертей уроки, которые помогут живым даже в том, чтобы сократить процент внезапной детской смерти или детского сотрясения, не говоря уже о ядах, СПИД и ВИЧ, эшерихиозы. (Уже в процессе чтения я намотала на ус важный совет – как можно раньше научить ребенка плавать; для всеобщего спокойствия.) Каждая глава – это эмоциональная, но очень информативная история из личной практики автора. Это не однообразные причины, следствия и заключения, а настоящие переживания, которые даже для самого Пюшеля оказались непростыми. Как и многие подобные книги, слушается она скорее как подкаст, а читается как коллекция рассказов, основаных на реальных событиях даже при том, что в них нет ни капли художественности: факты, авторские осторожные, но трогающие эмоции и ничего лишнего. #dcrb_nonfiction