Инна Мишукова

В гостях у семейной пары. Как обычно, разговор плавно сползает к теме родов. Муж: — Помню-помню. — (в сторону жены) — Живот, значит, опустился, да? Жена (скромно потупившись и вообще как бы не понимая о чём речь): — Ну да, всякое бывает… Из дальнейшей вроде шутливой (на самом деле нет) перебранки выясняется следующая картина. Десять лет назад. До её ПДР почти месяц. Муж — страстный фанатик футбольной команды Манчестер Юнайтед — в преддверии вполне понятных длительных хлопот устроил себе праздник: тур по нескольким странам, где проходили то ли дружеские, то ли отборочные встречи с участием объекта его поклонения. Она в Питере, он на Балеарских островах. На завтра назначен первый, весьма принципиальный матч. Телефонный звонок. Она: — У меня живот опустился. Наверное, скоро рожу. Ты приедешь? Он: — Да брось, какие роды! Рано же ещё. Она: — Ну ладно. Ничего страшного, что я, на метро до роддома не доеду? Отдыхай, тебе это важнее. Разумеется — как примерный и заботливый супруг, он плюнул и на матч в частности, и на весь тур вообще, купил какой-то фантастически дорогой билет и больше суток с несколькими пересадками добирался до Питера, чтобы не оставлять её одну в родах. Которые согласно «железной» примете должны были вот-вот начаться. Родила она (вернее, обманом и запугиваниями уволокли на кесарево) только через две недели.

Эту историю я обязательно включаю в первую лекцию курса Родить Легко: на её примере я многое поняла про хорошие роды. И первая глава моей книги «Родить Легко» — про них. Русская красавица Василиса и образцовый немец Вилли стали первой парой, которую я зацепила идеей, что родить — легко, и этому можно научиться.  Меня (тогда начинающую акушерку) ужасно расстраивало, что большинство женщин испытывали страх перед родами, поэтому заинтересованность Вилли и Василисы вдохновляла. Они горели желанием родить натурально, и мы заключили контракт. ⠀ Когда всё началось, я приехала к ним домой — беспокоить доктора не имело смысла, раскрытие было ещё совсем небольшим. Василиса вела себя правильно: расслабленно, целиком отдаваясь процессу.  Но через несколько часов раскрытие так и осталось на прежнем уровне. Решили, что роженице надо поспать, и я уехала. А когда вернулась, ничего никуда так и не сдвинулось. С момента начала схваток прошло больше полсуток, надо в больницу на КТГ. Я подбадривала Васеньку как могла, но та в слёзы: «Как же так? Мы же хотели сами, без врачей! А я не смогла…» ⠀ Я настоятельно попросила Вилли поучаствовать: успокоить жену, дать понять, что естественные роды — не самоцель, и он любит её любой. Вилли лёг рядом с рыдающей Васенькой и стал её утешать со своим забавным (несмотря на ситуацию) тевтонским акцентом.  Я ушла на кухню, налила себе чаю. Через приоткрытую дверь было слышно, как немного успокоившаяся Васенька просит мужа снять майку: «Зачем она тебе в кровати? Хочу тебя чувствовать…» ⠀ Через сорок минут осторожно захожу в спальню. Вилли, нежно прижимающий жену к обнажённому мускулистому торсу, задремал. А у Васеньки — раскрытие восемь сантиметров! Летим. ⠀ Доктор к нам не успела. Сразу после приезда в роддом Василиса родила — быстро, легко и красиво (и без единого вмешательства). Объятия, нежность, контакт «кожа к коже» вызвали выброс недостававшего Васеньке окситоцина, ответственного в том числе и за раскрытие. Сорок минут «мужетерапии» сделали больше, чем двенадцать часов схваток. Делитесь, как прошли ваши роды

Терпеть не могу замыленные пословицы, хотя так и просится про «троицу любит». Ладно, пусть вместо кого-то там божественного будет Гомеостатическое Мироздание, оно тоже неравнодушно к простым числам. И сейчас это 3️⃣ С выходом в свет моей очередной книги я решила обойтись без посредничества издательств. Да, бумажной версии не будет, но новая реальность диктует новые правила. Скоро на Литрес.

При отказе от эпидуральной — сразу же пренебрежение, обесценивание, враньё: «Вы не родите без обезболивания!» А как рожающая может не верить? Когда ещё и все знакомые молятся на это «спасение», а сеть переполнена соответствующими высказываниями — от подавляющего большинства уже рожавших до маститых академиков: мол, как здорово, что есть возможность «сэкономить силы на потуги». И я понимаю, что голос мой безнадёжно одинок, да и воспринимается зачастую как призывающий на бессмысленный подвиг непонятно во имя чего. И давно бы пора уже, как мне иногда кажется, закрыть тему — ну сколько можно твердить одно и то же без какого-либо видимого эффекта? Сколько ни высказывалась, столько возмущённых комментариев и прилетало. На святое ведь замахиваюсь — право женщины на лишение чувствительности. Такое право, безусловно, никто не отнимет. Вот только почему отнято право НЕ обезболиваться? Но я всё равно буду вновь и вновь повторять то, что считаю правдой. И вот почему. Есть такие эксперименты Аша, они же исследования на конформизм. В ходе испытания участникам демонстрировали карточки с линиями разной длины, и большинство из них (подставные, разумеется) утверждали, что линии одинаковые. А настоящий испытуемый под давлением «общественного мнения» соглашался с группой. В советском документальном фильме «Я и другие» перед детьми ставят чёрную и белую пирамидки и просят отвечать, что обе белые. Не знающий об этом ребёнок не решается сказать иное и словно загипнотизированный произносит то же самое. Но в процессе подобных исследований обнаружился интересный эффект: если всего лишь один подставной говорил как оно всё на самом деле, то испытуемый тоже описывал как видит в реальности! То есть, если человек слышит в общем хоре лжи хоть один правдивый голос, это его укрепляет. Он понимает, что адекватен, может видеть, мыслить, воспринимать действительность и что-либо решать самостоятельно, а не идти на поводу у толпы. Которая, как говорил кто-то из мудрых, всегда ошибается. Поэтому знаю, что кого-то поддержу, стану той каплей, тем мостиком, что вернёт веру в собственный организм — который может родить без навязываемых извне суждений и сомнений. Не буду снова о прямых осложнениях при эпидуральной, в который раз коснусь только неочевидных для женщины изменений. Обезболивание (привычный дисклеймер — в здоровых родах, где оно не нужно совсем, никак и ни для чего) нарушает естественное течение процесса, ослабляет — или убивает — природные рефлексы, отменяет интуитивное свободное поведение, искажает гормональную гамму, исключая выброс эндорфинов. И практически неминуемым прицепом волоча за собой использование искусственных гормонов. И все врачи это знают. Все! Но старательно убеждают в обратном и себя, и других. Потому что «природная» женщина неудобна, а натуральные роды стихийны и неуправляемы. Потому и талдычат все как один, не сговариваясь, что обезболивание не влияет на ход родов — «Обе пирамидки белые!» На экране — только что ставшая мамой жительница Италии. Я ожидала запрос на разбор каких-либо осложнений или неожиданностей в недавних родах, но услышала только чистый восторг. В беременность она дважды прошла онлайн-курс Родить Легко, начала слушать и по третьему кругу, но не успела — прервали бурно стартовавшие схватки. Рожала в родильном центре, без врачей, только с акушерками, в домашней атмосфере. До этого никто не пугал, не давил, все спокойно, без страшилок и нагнетания дождались начала на сорок второй неделе. Абсолютно счастливая, так знакомо сияющая женщина взяла консультацию исключительно чтобы поделиться зашкаливающе позитивными эмоциями и задать пару вопросов по грудному вскармливанию. Как приятно было слышать, что всё, что я рассказываю на курсах, в точности совпало с её ощущениями и как будто дало навигацию процесса! Несмотря на не самый вдохновляющий пример в начале, повторю — спасайте свои роды сами. Готовьтесь, просвещайте партнёров, ищите команду, которая будет за вас, а не против — даже если добираться к ней дорого, далеко и трудно. Берегите своих будущих детей, родить их заново не получится.

Различайте чёрное и белое. Не растворяйтесь в толпе. Она всегда неправа.

ПРО ИДИОСИНКРАЗИЮ И ХОРОВОЕ ПЕНИЕ Несколько лет назад я опубликовала пост «Спасайте свои роды сами»: его героиня собиралась рожать в наиболее приличной клинике одной центральноевропейской столицы. Роды должен был принимать тамошний светило — востребованный и очень опытный акушер-гинеколог. Сокрушительные реплики и посылы которого, процитированные девушкой на онлайн-консультации, хоть и не стали для меня откровением, но удивили «концентрированностью». Подмена понятий, откровенная ложь, прессинг беззащитной, не владеющей титульным языком беременной, равно как и иные манипуляции этого «столпа» выглядели настолько отвратительно, что я по свежим следам написала тот текст. Больше всего возмутило категорическое «Без эпидуральной у нас не рожают, это не обсуждается!» Онлайн-приём на прошлой неделе. — Инна, мы с вами в ковид общались, вы ещё потом описали мою историю, помните? Та самая девушка, вновь беременна. Спасти свои первые роды ей не удалось. Всё было против, даже её собственный муж, поддержавший врача с именем: «Он же доктор, ему виднее!» Выдержать такое дружное, со всех сторон моральное давление, увы, не получилось. Согласилась на стимуляцию — светило наотрез отказывался считать нормальной беременность более сорока недель. Роды состоялись по грустной и совершенно стандартной для нынешнего акушерства схеме: синтетический окситоцин, эпидуральная анестезия и вполне ожидаемый финал — кесарево сечение. Вторую беременность снова ведёт тот же доктор. Но она не унывает: нашла в соседней стране акушерский центр с бережным подходом, куда ближе к делу и поедет — только уже с рубцом на матке. Авторитет, узнав, что рожать будут не с ним: — Что за безумие так рисковать? Вам же доступно лучшее из достижений современного акушерства — плановое кесарево! Вот оно что, Семён Семёныч… Вот как не только думают, но уже и без какого-либо смущения говорят медики. Вот как они — вроде как бы профессионалы — страшатся естественных родов. Это, к примеру, если бы пляжный спасатель боялся воды. Или автомеханик испытывал бы идиосинкразию к машинам. Ещё одна недавняя консультация — теперь Испания. Женщина сама по профессии акушерка, работала в московских роддомах, вопросы задавала со знанием дела. В госпитале, где рожают по страховке, максимальный срок 41+3 и ни днём больше. В другом, уже частном, где за роды нужно платить, дата Х — 41+5, то есть можно прикупить пару суток покоя по цене от трёх до вoсьми тысяч евро. Нет таких денег — пожалуйте на родостимуляцию. Но даже если есть, в 41+5 простимулируют всё равно. В тридцать восемь недель доктор уже настаивал на родовозбуждении, уверяя, что наблюдает конфликт по группе крови (в виде незначительного роста количества антител). Беременная, кое-что понимая, отказалась. Как выяснилось после родов, не зря: кровь ребёнка совпала с материнской и по группе, и по резусу — снова медицинские разводки. Но на стимуляцию в сорок одну неделю всё-таки продавили. На её в который раз озвученное желание родить естественно выдали: «Если вы приехали рожать в роддом, это уже неестественно». Прямо хоть вывешивай сей лозунг на дверях приёмных отделений: «Добро пожаловать в роддом и забудьте о естественных родах!» После стимуляции маршрут известный — окситоцин, обезболивание, кесарево. В финале врачи цинично прокомментировали: — Пожалуйста, всё как вы хотели, «натурально»! Зашили неудачно: половина шва воспалилась, восстановление вышло долгим и трудным. А дальше — чувства разочарования, вины, постоянно прокручиваемые в голове вопросы: «Что я сделала не так?», «Действительно ли надо было уходить на кесарево либо же доктор просто устал со мной возиться?» Подробный честный разбор принёс ей видимое облегчение и (надеюсь) освобождение от груза воспоминаний. Я поделилась своим опытом проживания вины и принятия ситуации, хочется верить, что помогла. Взаимодействие медицины с теми, кто хочет родить натурально, проходит по одинаковому до боли сценарию: врачи воспринимают такие намерения с уже не очень-то и скрываемым раздражением.

Женщина миниатюрная, а плод четыре килограмма. И я предположила, что это не слабость родовой деятельности, а сигнал — не надо рожать нижним путём, опасно! Но по настоянию доктора и с согласия роженицы и её партнёра синтетическим окситоцином доводится до рождения головы, а дальше всё застревает — туго и плотно, как пробка в винной бутылке. Но для винной пробки есть штопор. А у головы младенца есть только шея, которую недопустимо не то что крутить, а вообще к ней прикасаться! Причём на извлечение тельца у нас не больше пяти минут. Тот случай — впрочем, ранее я описывала его во всех подробностях — закончился (к счастью) всего лишь переломом руки новорождённого. Но женское тело на протяжении долгих часов «кричало» нам: я не могу родить этого ребёнка, я даже не буду пробовать, не трогайте меня, не надо ничего усиливать! Вот для таких ситуаций и есть чудесное, замечательное, спасительное (но только в подобных случаях!) достижение медицины — кесарево сечение. А никак не синтетический окситоцин с непредсказуемыми и для мозга, и для психики, и для развития ребёнка последствиями. Что бы ни говорили врачи. Акушерский опыт и интуиция — это, среди прочего, и способность улавливать тревожные сигналы, и умение вовремя остановиться. И ни в коем разе не гнать, пренебрегая всем на свете, к заветной цели — как я на неисправном автомобиле по пустой ночной дороге. Вот только машину можно починить — что я на следующий день благополучно и сделала. А ребёнка?

— Не понимаю, почему практически все акушерки не советуют ехать в роддом с первой схваткой? Что здесь плохого? Я вообще отправил бы туда жену за неделю до ПДР! Только вдруг начнётся — а она уже под присмотром. Ведь в любой же момент может что-то случиться, вот реально — в любой. — А сейчас? — Что сейчас? — Разве сейчас не «любой момент»? У вашей жены тридцать восемь недель, доношенная беременность, но вы почему-то сидите тут спокойно да ещё и со мной разговариваете. А если прямо сейчас, через секунду-другую, что-то случится? — Ну… Наверное, должны быть какие-то предпосылки, какие-то сигналы… Не раз слышала и от беременных, и от их партнёров подобные опасения: что в родах мгновенно, а главное — совершенно неожиданно может вдруг образоваться ситуация, при которой участие медиков необходимо не просто срочно, а в прямом смысле слова моментально. Что буквально минута промедления — и все или погибнут, или как минимум серьёзно пострадают. Что роды — это ежесекундный риск и невероятный экстрим. Что в них в любой миг можно ждать какого-либо патологического разворота на сто восемьдесят градусов. Восприятие родового процесса прежде всего как чего-то опасного порождает постоянное ожидание этой опасности. И уверенность — там на каждом шагу подстерегают коварные ловушки в виде замаскированных капканов и прикрытых хворостом ям с торчащими на дне заострёнными кольями. И всякое прочее из арсенала незаконной охоты, где в роли жертвы — несчастная роженица, а охотником выступает жуткий и ужасный естественный отбор. Если же вернуться в реальность — да, конечно, бывают осложнения, действительно требующие немедленного врачебного участия. Например: отслойка плаценты; эклампсия (если женщину не наблюдали при преэклампсии), дистресс плода (но это в подавляющем большинстве случаев происходит как раз при вмешательствах в роды и соответственно уже в присутствии врачей); разрыв рубца от предыдущего кесарева (когда я ещё была студенткой, при словах «разрыв рубца» мне представлялся падающий на пол арбуз и летящие во все стороны красноватые брызги). Но! На общем фоне всё вышеописанное — исключения, а никак не правило. Чаще всего проблемы «сигналят» сильно заранее и очень издалека. А вот медики порой ведут себя так, как я сама повела себя совсем недавно. День прошёл замечательно, как-то по-особенному тепло и эмоционально. С утра позвонил старый друг с самыми хорошими словами, которые даже не ожидала от него услышать, наговорил всякого вдохновляющего. Затем подключилась к общесемейному зуму в честь юбилея любимой сестры, с которой родила всех её троих детей, своих племянников. Увидела множество наших родственников, собравшихся по такому случаю — некоторые ехали за сотни километров. Потом в уютном прибрежном ресторанчике встретилась с новой беременной, оказавшейся очень умной и приятной (впрочем, только такие ко мне и приходят). После заехала в гости к сыну — обняться и поддержать друг друга. В течение дня я столько раз услышала и произнесла слово «люблю», что чувствовала себя переполненной любовью, радостью и окситоцином. Предстоял час езды домой по отличному хайвею, где днём — бесконечная радость для глаз. Всё новые и новые потрясающие виды: то с обеих сторон горы, то поворот — и вот уже цветущая долина, то другой — и совсем рядом величественное, ослепительно сверкающее под солнцем море. На все семьдесят пять километров — ни одной бензоколонки, ни одного магазина, ничего. Только прекрасная природа. Впрочем, вся эта красота — исключительно в светлое время. А ночью просто час жмёшь на газ в кромешной темноте, нарушают которую лишь свет фар и обозначающие границы шоссе отражатели. Но я давно привыкла к этой дороге. Внимание на предел, ютуб, наушники — вперёд. В полный голос подпевать песням юности, под которые отрывались на дискотеках («Воспоминания — родина души», Генрих Гейне). «На белом-белом покрывале января…» Я преодолела треть пути, когда на приборной панели загорелся оранжевый значок аккумулятора. Но машина продолжала ехать как ни в чём не бывало.