Истории от Ирины Шредер

Есть у Чехова потрясающий рассказ – «Горе». В книгах он помещается обычно среди юмористических рассказов Чехова. Смешного там мало. Зато есть удивительная мысль. И стоит ее напомнить, ибо в каком-то смысле рассказ этот про каждого из нас. Некий токарь везет свою жену к врачу. Везет на телеге. Время зимнее. Кругом снег, лошадь едва справляется. А токарь хлещет ее да рассуждает, как встретит его врач и жену его на ноги поставит. Он вслух размышляет, как пообещает врачу выточить портсигарчик из карельской березы, а еще шары для крокета, а еще кегли – самые что ни на есть заграничные. Он рассуждает так вслух, чтобы приглушить свое тяжелое чувство. Ибо горе застало его врасплох. С женой прожил он 40 лет. И вспоминает токарь, как жил он все эти годы в пьяном полузабытьи, а теперь вдруг появилась в душе ужасная боль. И вот он просит супругу свою, чтобы не говорила врачу, что он ее бил когда-либо, заверяет, что бить больше не будет, и что жалеет ее теперь и ради нее старается. Только жена его молчит, не отвечает, а снег на лице ее почему-то не тает. И когда понял токарь, что умерла жена, то заплакал от досады. Потому что не успел толком пожить с ней, не успел пожалеть, проявить любовь свою – 40 лет прошли как в тумане. Задумался токарь. «Жить бы сызнова…». Заботился бы о той, в которой когда-то души не чаял. В никуда ушли 40 лет. Вспоминая прожитое, как всё загубил пьянством, бездельем, драками, токарь и не заметил наступивших сумерек. Забылся. Очнулся в большой комнате с крашеными стенами. Видит врача, к которому ехал, хотел было вскочить и раскланяться, да только не может двинуть ни рукой, ни ногой. Отморозил всё. Придется ампутировать. «Ну, ну... чего же ты плачешь? – говорит ему врач. – Пожил, и слава Богу! Небось, шесть десятков прожил – будет с тебя!» Что же токарю ответить на это: «Горе ведь! Простите великодушно! Еще бы годочков пять-шесть... И как на этом свете всё скоро делается!» Вот как завершает рассказ сам Чехов: «Доктор машет рукой и выходит из палаты. Токарю – аминь!» Почему же всё так? Да потому, что мы все так живем. Так и заканчиваем свою жизнь, то есть ни с чем, пустые, растраченные на пустяки или греховные страсти. Мы собственно жизнь пропускаем мимо себя. Разве жизнь – разборки, ругань, нецензурщина, сплетни? Разве жизнь – блуд и обман? Разве жизнь – непрестанное недовольство и выяснение отношений? Разве жизнь – «всё себе, а другой – лишь средство к моему благополучию»? Но добавлю, что также не жизнь – непрестанная спешка и бешеная погоня за миражами мира сего. Не жизнь – постоянные страхи о будущем, фантазии и тревоги, забвение тех, которых с тобой Бог сегодня рядом поставил. Если наша любовь вспыхнула ярким бенгальским огнем, осветила сумерки жизни – и тут же угасла, оставив лишь досадный дым и те же самые сумерки, – грош ей цена. Ибо подарить другому то, что его несказанно обрадует, а потом цинично отнять – это издевательство и ничего более.

Как я чуть не развалила семью. Опять. Мне было нечем заняться и я решила завести семейные традиции. — Так, так, так, — сказала я. — Я кое-что придумала для всех нас. Это будет здорово. Кошка сразу ушла гулять к птичкам в форточку. Сын спрятался в шкаф. Муж заперся в туалете. Но меня было уже не остановить. — Например, допустим в понедельник мы можем играть в настолки. — В карты? — доверчиво высунулся из туалета муж. — В карты нихт. В «Эрудита». Можем пазлы собирать. Закаты там, цветы. — Конечно, — сказал муж и заколотил дверь изнутри. — Во вторник будем рисовать. — Фломиками? — прошептал шкаф. — АКВАРЕЛЬЮ! — рубанула мать. — Я куплю всем блокноты для скетчей, будем садиться вечером и рисовать импровизации на определённую тему. Например, предлагаю начать с «Наша дружная семья». Шкаф отполз в дальний угол и стал обиженно вздыхать. — В среду будем писать друг другу приятные слова, складывать их в красивую вазочку, тянуть по очереди и читать вслух. Это укрепит нашу семью. Послышался мерзкий кошачий смех. Я посмотрела в окно. Кошка сидела на дереве в компании воробушков и что-то рассказывала про нас нелицеприятное. Воробушки ржали как кони, один даже свалился с ветки. Лежал на снегу и дрыгал ножкой. — В четверг надо что-нибудь спортивное! Я сошью мешки из простыней, устроим «Веселые старты», будем прыгать наперегонки. — Чтоб вы сдохли, твари! — настучала азбукой Морзе старенькая соседка снизу. Хорошая женщина, только нервная. — Пятницу беру на себя. Что не сделаешь ради семьи. — Только не готовить, умоляю! — в отчаянии муж зашкрябал по двери туалета ногтями. — Буду печь что-нибудь вкусненькое. Пусть будет День Пиццы. — ПАПА, ПУСТЬ МАМА ПЕРЕСТАААНЕТ! — шкаф вломился в туалет и залез отцу на ручки. — Только не пицца, Зоя! Давай хотя бы заказывать. — Нет! Семейные традиции превыше всего. Буду сама печь. Муж со шкафом на ручках вылез в окно и взгромоздился на дерево рядом с кошкой. Воробушки осуждающе смотрели на меня и качали серыми головешками. — В субботу кино будем смотреть. Я накачаю документалок. А лучше снимем сами. Дерево с мужем, шкафом, кошкой и воробьями отбежало подальше от нашего дома. — А в воскресенье возьмемся за руки и пойдем гулять! — крикнула я им вслед и закрыла форточку. В доме было так тихо, что с непривычки болели уши. Я налила себе чаю, придвинула конфеты. Что не сделаешь, чтобы побыть одной. Все-таки я злодей ахахахааааа. А што делать? Зоя Арефьева

Подлый поступок жены, который перечеркнул счастье с любовницей После 5 лет совместной жизни, безо всякого объявления войны, муж признался Наде, что полюбил другую. Двое близнецов 3-летнего возраста не смущали собравшегося в новую семью казанову — ведь сердцу, как известно, не прикажешь. В воздухе повис тяжелый разговор о разводе. Иногородняя Надя с разводом согласилась быстро, и, в свою очередь, завела разговор об алиментах. Когда до мужа дошло, что именно имеется в виду, он удивленно вытаращился на жену, и заморгал глазами. Надя просто и без скандала пояснила, что с точки зрения благополучия детей правильнее оставить их в квартире мужа, в детском саду, где они уже адаптировались, а не мыкаться с малолетними отпрысками по съемным хатам и чужим городам. Что она готова со своей стороны нести материальную ответственность за детей и помогать бывшему мужу деньгами. Что летом очень ждет детей к маме в деревню на каникулы, и обещает звонить и наезжать в выходные. Но все остальное — изволь сам. В конце концов, это же ты затеял ситуацию с разводом. Не смотря на протесты и взывания к совести, Надя просто собрала чемодан и уехала домой, оставив мужа в полном шоке и с необходимостью срочно искать няню. Любовница приуныла, и хоть пока еще держится, ожидая исхода ситуации, но, похоже, не готова к совместному проживанию с многодетным отцом. Хрупкое счастье свободного мужчины оказалось под угрозой. Но речь сейчас не о нем. Да, мужчина оказался наказан, он вынужден срочно искать няню, варить кашку и осваивать азы заплетания косичек. Но, в общем и целом, общество его жалеет, заочно признав Надю настоящей ехидной, бросившей детей. — Как же они будут там с чужой бабой? — гневно спрашивают у Нади знакомые. А с другой стороны, в стране живут миллионы детей, которые остались с мамами. И их отцов общество ни о чем не спрашивает. Как вы относитесь к ситуации, когда дети остаются не с матерью, а с отцом? © Морена Морана

Я вам и забор починю, и деревья попилю. Вы меня не бойтесь. Я зла не причиню. — Оставайся у меня, Витенька. На все воля Божья… Только пообещай, что не причинишь больше никогда никому вреда. Будешь жить честно и порядочно. — Обещаю, баб Ань… Виктор подошёл к ней и взял за сухую морщинистую руку. Она погладила его по щеке. — Небритый… Как мой дед прям. Не любил это дело. Завтра сходи, купи бритву, да рубашку с брюками. Денег дам тебе. И работу ищи. У нас руки мужские нужны в посёлке. И зажили они вдвоём. Виктор устроился разнорабочим, покупал продукты, готовил. Привёл себя в порядок, и выглядел вполне неплохо. Высокий, широкоплечий, с крепкими жилистыми руками. Починил забор, привёл в порядок сад, огород. — Баб Ань, картошки посадим, чтобы своя была, помидоры, огурцы, капусту. Всё своё будет! А ещё, туалет с ванной пристроить хочу, денег подсоберу. — Спасибо, милый. Тебе бы бабоньку найти ещё… Приглядись к продавщице в продуктовом магазине. Хорошая женщина, Вера, одинокая и порядочная. — Знаю её, приятная женщина, нравится мне, и вроде я ей тоже… — Вот и славно, Витенька. А жизнь — то налаживается, ты погляди. Расцвёл прям, и мне не скучно стало. Соседки шушукаются, зэка, мол приютила. Ну и пусть говорят. Не их дело… Спасибо, сынок, за всё… Спустя несколько месяцев, Виктор женился на Вере и привёл её жить к бабе Ане. Та настояла. — Дом хоть жизнью наполнится, я ведь одна чахла тут, а теперь у меня вроде и сын и дочка есть… Сделали ремонт, баба Аня не могла нарадоваться. Относились к ней с уважением и почётом. — Живу как королева… Платков накупили новых, халатиков, лекарства… Готовить и убирать не надо, каждый день веселье мне с вами, сериалы вот начала смотреть. Знаете, и помирать перехотелось даже. А скоро Верочка родит, так вообще бальзам на душу, младенчика понянчу… Вера родила мальчика. Виктор решил назвать его Степаном, в честь сына бабы Ани, жена была и не против. — Ой, милые, растрогали меня совсем. Стёпа копия папка, такой же крепыш. Дай Бог здоровья ему и вам, родные мои… Виктор, я на тебя завещание написала, больше то и некому… Они и правда стали ей как родные. Столько тепла и заботы она получила за то время, что прожила с ними. Умерла баба Аня тихо ночью, во сне. На похороны пришли соседи, знакомые. — Виктор, Вера, спасибо вам, что скрасили её одиночество. У Бабы Ани глаза стали сиять радостью, а до этого тусклые были, и улыбалась она в последнее время, видно, что счастливая была, - со слезами на глазах поблагодарила пару соседка Клавдия. Виктор всю жизнь был благодарен бабушке Ане. Спасла его в трудный момент жизни, направила в нужное русло. И он верил, что ноги неспроста привели его к её дому. Степан, не иначе, решил помочь, с того света, и матери, и ему, одинокому страннику… Автор: "Заметки оптимистки"

Баба Аня выпила простокваши, помолилась и собралась спать. Колени сегодня болели сильнее, чем обычно. Растирка на спирту не помогала, а мазь закончилась. Эх, дожилась. Глаза плохо видят, спину скрутило, колени болят. И когда уже Бог приберёт её к себе… Там муж Ваня, сын Стёпа, родители, а она одна тут кукует, грустно и одиноко совсем. Никакой радости в жизни. Старый пёс в будке и кот Васька, вся её семья… Вдруг услышала скрип двери. Опять забыла запереть на ночь. Раздались глухие шаги. — Гони деньги, бабка! — громко крикнул кто-то. В комнату зашёл мужчина, лицо было плохо видно. — Милок, да не кричи так, я не глухая. Пока что. Деньги, говоришь? Да от пенсии что-то осталось в гаманке, посмотри вон там в шкафу, на верхней полке. Мужчина стоял как истукан. Молча. — Ну чего встал, бери деньги, раз пришёл. Видать, совсем плохо тебе, окаянный. Знать, нужнее тебе деньги. А мне много не надо, хлеб есть, крупа, протяну как-нибудь… Может ты голодный? Вечерять будешь? У меня помидорки розовые есть, вкусные, соседка угостила. Сала бы отрезала, да нет его. Не ем, давление скачет. Мужчина взял кошелёк, открыл. Затем положил обратно, ничего не взяв. — Бабка, ты это… Не буду я деньги брать. А пожрать не откажусь… — Как тебя звать, хоть? Давай погутарим, коль зашёл. Ко мне вообще редко кто заглядывает, соседка Клава только и почтальон. Скучно мне и грустно. Совсем плохо у тебя всё, сынок? — Плохо, ба… С зоны откинулся недавно. Жить негде, родителей нет, бывшая жена в городе счастливо живёт, не нужен я ей и дочке. Виктором меня зовут… Баба Аня встала с кровати и направилась к холодильнику. Достала помидоры, кусочек сыра. Нарезала хлеб, налила простокваши. — Бери, Витенька, угощайся, всё свежее. Дитю не нужен, говоришь. Ну так наверное чудил раньше, обида на тебя сильная. За что сидел хоть? — За драку. Пьяный был, ну и натворил дел… Жена сразу бросила, замуж вышла. Ни разу не приехала даже проведать… Дом наш продала, на неё записан был, я бомж теперь. Вот дожился, бабок грабить пошёл… Виктор закрыл лицо руками и заплакал. — Поплачь, милый, легче станет. Мой сын Стёпа как помер, так я рыдала долго очень. Потом сниться начал, говорит, мать, залила ты меня слезами, прекрати, сыро мне тут. И я перестала. Что толку рыдать уже. Одна надежда, что скоро увижу моих родненьких, но Бог пока не управил меня забрать. Вот и живу, как придётся. Жду своего часа. Ничего мне не надо, забор кривой, деревья разрослись в саду, огород в бурьянах, а мне и дела нет. Для кого стараться? А звать меня Анной, если что. Баба Аня. Виктор вытер лицо рукавом, сел за стол и принялся жадно есть помидоры, присаливал и кусал, запивая простоквашей. — А ежели хочешь, оставайся ночевать у меня. Койка есть свободная. Чувствую, что неплохой ты человек, да душа раненая. Прибиться тебе надо на одном месте, работу найти. Знаешь, работа исцелит. Смысл появится, пользу приносить людям нужно. А зла не твори, милый, отвечать придётся за всё потом… — Спасибо вам, баб Ань. У меня бабушку, кстати, Аней звали. Добрая была, пироги вкусные пекла, с рыбой. И на Пасху куличи. — Да и я пекла раньше. А сейчас только воспоминания и остались. Жили хоть и трудно, но счастливо. Дед мой хорошим человеком был, добрым… И Стёпа такой же. Хроменький он был, с детства, но никогда никого в жизни не обидел. И умер, спасая девочку. На неё грузовик мчался, он увидел, откинул её в сторону, а сам… — Стойте, а он случайно лет тридцать пять назад не был в совхозе Восточный, тут недалеко? — Был, как же. Тётка там его жила, на каникулы ездил. — Так он меня спас, получается. Я плавать плохо умел, залез в речку, а назад никак. Начал захлёбываться, а пацан какой-то с берега кинулся и вытянул меня на берег. Помню, что Степаном звали и хромой на одну ногу был. — Что я и говорю, добрая душа у Стёпушки была… Жаль, что рано ушёл так, ни семьи, ни деток не оставил… Короткую жизнь прожил, но достойную. — У вас замечательный сын был! Надо же, какая круглая всё-таки земля. Ноги принесли к вам, хоть и со злым умыслом, но явно неспроста. Знаете что, я ваш должник. Мой долг помочь вам. В память о Степане.